 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Главы из моих монографий
Личность и российский федерализм: противоречия, причины и следствия. Москва-Орел, 2003г.
Здесь представлен третий параграф третьей главы монографии, в котором автор пытается вскрыть истинные причины "национальных" конфликтов.
Глава третья. Всероссийские проблемы государственности и противоречия региональной политики на Северном Кавказе
3. Противоречия как доминанта "национальных" конфликтов.
Модели федерализма, концепции национальной и международной политики, программы экономического и институционального возрождения страны и практика по их реализации, безусловно, с особой взвешенностью должны учитывать национальные и религиозные факторы. Однако мы чаще всего имеем дело с ситуацией, когда эти факторы усилиями определенных криминальных сообществ, криминально-политических сил в корыстных целях монтируются в маску национальных и религиозных противоречий. И события в национальных регионах Российской Федерации, особенно на Северном Кавказе и прежде всего в Чеченской Республике, подчеркнем это в который уже раз, являют наглядный пример того, как политические и экономические интересы, чаще всего криминального свойства, прикрываются противоречиями, искусственно взвинченными на основе эксплуатации национальных и религиозных различий. Ситуация в этом регионе значительно усугубляется и в связи с тем, что тут мы имеем дело, когда отдельный субъект Российской Федерации стал одновременно объектом интересов глобальной преступности и тех, кто владеет социально-политическими рычагами распределения мировых центров власти, еще точнее, той силы, которая выстраивает сегодня архитектуру нового мирового порядка. С учетом всего этого, мы решили на основе изучения противоречий показать, что национальные и религиозные противоречия носят вторичный характер и исторически никогда не были причиной социальных потрясений и военных конфликтов.
Так называемые национальные конфликты, как известно, - многоаспектное явление. Мне пришлось в этом убедиться не только на основе исследования научных источников, но и при осмыслении событий в Алма-Ате (1986 г.), Фергане (1987 г), Новом Узене (1988 г.), Нагорном Карабахе (1989 г.), в Будёновске, Первомайске, в Москве, в Дагестане, в Чеченской Республике (с 1989 года и по настоящее время), во многих из которых я был непосредственным участником.
Конечно, в пределах одной главы возможно ознакомить лишь с отдельными фрагментами столь многогранной темы. В этой связи я решил предложить вниманию читателя следующие положения: 1) национальные и религиозные противоречия, как причины национальных конфликтов, в причинно-следственном ряду являются вторичными; 2) национальные и религиозные различия искусственно нагнетаются определёнными силами до уровня противоречий с целью камуфлирования собственных экономических и политических интересов, решаемых криминальными, военно-террористическими методами; 3) национальные и религиозные факторы и основанные на них противоречия проявляют себя чаще всего в правоприменительной практике тогда, когда должным образом, в соответствии с принципами Конституции Российской Федерации, предписаниями норм других законов, не обеспечиваются права и свободы личности.
Чтобы снять возможные вопросы читателя, поясню, что национальные и религиозные факторы исследуются вместе, учитывая, что, во-первых, экстремистскими, деструктивными элементами они используются во взаимосвязи, во-вторых, религия оказывает значительное влияние на образ жизни людей, а ислам, по образному выражению Давида Рене, является религией закона1.
Можно предположить, что данная тема более всего актуальна для Южного, Приволжского и других федеральных округов. Однако она имеет, например, значение и для Центрального федерального округа (ЦФО). Во-первых, в ЦФО проживает более 170 различных национальностей. По данным различных источников на конец 1999 года в восьми субъектах округа проживает более 4 млн.700 тыс. человек нерусской национальности. По остальным десяти субъектам эти данные уточняются. К этому надо добавить, что события 11 сентября 2001 года показали, что численность национального состава населения или территориальная отдалённость от мест конфликтов с национальной окраской особого значения не имеет. Во-вторых, все центры более 70 000 общественных объединений и движений, в том числе около 3500 политических партий, 70 из которых - общероссийские, расположены на его территории. И каждая из этих партий имеет своё видение о государственном устройстве и решении национального вопроса. Не все из них интернациональны. Так, в ч.2 ст.2-й Программы движения Русского национального Единства говорится: "На территории России не должно допускаться существование… каких бы то ни было автономных территориальных образований…"2 . "Лица нерусской национальности или неправославного вероисповедания не могут быть гражданами России, они могут жить как гости…"3 - гласит п.6 Программы народной национальной партии.
Конечно же, подобные организации в соответствии с п.5 ст.13 Конституции Российской Федерации и закона о партиях и общественных объединениях не зарегистрированы и составляют лишь 0,001 процента от всех многочисленных движений и партий. Но они есть и нередко провоцируют в своих политических интересах националистические вылазки с использованием национального фактора.
В-третьих, среди этих организаций и движений немало легальных и нелегальных объединений татар, грузин, чеченцев, ингушей, дагестанцев и других, так называемых "национальных диаспор", которые, как правило, политизируются и контролируются криминальными группировками. Так, именно группировки московской и питерской "диаспор" явились ядром ударной силы в совершении криминальной революции в середине 1991 года в Чеченской Республике. Что касается ответственности федеральной и республиканской государственной власти и отдельных организаций того периода за то, что это стало возможным, оставим за кадром. Это - другой вопрос.
Изучение "национальных" конфликтов в историческом плане позволяет придти к довольно парадоксальному выводу: национальных конфликтов в природе нет. Национальные различия никогда не были причиной войн и конфликтов. Так называемые национально-освободительные войны были войнами определённых сил за политическую власть и передел мира. Национальный же фактор использовался как повод и как идеологическая составляющая. Так, например, если не вникнуть в сущность и содержание причин, а судить лишь по форме, то причиной войны 1905 года между Россией и Японией, а также 1-й и 2-й мировых войн можно назвать национальные различия или национальные противоречия. Но мы знаем, что это не так. Это особенно очевидным становится сегодня, когда мировое сообщество после 11 сентября 2001 года объединилось в борьбе с международным терроризмом4, который является результатом нарастающей всемировой глобализации с последовательной интеграцией экономических потоков и перемещением на "великой шахматной доске" политических центров под лидерством одной сверхдержавы5.
Мы не утверждаем, что национальные и религиозные различия и даже противоречия не имеют места. Но историческая правда состоит в том, что они не являлись первопричиной войн и конфликтов в мире или внутри какой-либо страны, тем более в России. Ещё со времён Клаузевица было известно, что война есть продолжение политики иными средствами, а политика всегда является выражением чьих-то экономических интересов. Так считали со времён Платона и Аристотеля, А.Македонского и Ю.Цезаря, в этом были убеждены О.Бисмарк, Б.Н.Чичерин, К.Маркс, Ф.Энгельс и В.Ленин, П.Н.Милюков, Д.Рузвельт, У.Черчиль и другие6 , так говорят и наши известные современники. "Дикая неолиберальная экономическая политика превратила мир в "царство" сатаны" 7 - восклицает президент Венесуэлы Х.Чевез. "Бизнес и промышленность обладают сегодня более значительным влиянием на будущее глобальной экономики и окружающей среды, чем любое правительство или организация правительств"8 ,- подчёркивает Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. Движущие, господствующие силы обозначены ими довольно точно.
Таким образом, политические противоречия являются результатом антагонистических экономических противоречий, а национальные, религиозные, родоплеменные, языковые и другие различия характеризуются как мобилизационные производные от них факторы. Это хорошо прослеживается в период борьбы за власть, за передел сфер влияния в различных субъектах Российской Федерации. При этом криминальные методы играют не последнюю роль. И особенно это очевидно при изучении конфликтов на Северном Кавказе.
Неслучайно считается, что путь познания - это дорога спора о противоречиях и познании окружающего мира посредством самих этих противоречий. Особенно это верно для изучения динамики противоречий, связанных непосредственно или опосредовано с национальными различиями.
Учитывая, что сами противоречия, т.е. противоречия в их чистом виде, не являются предметом нашего исследования, ограничимся лишь тем, что воспроизведём одно из дефиниций противоречия. Наиболее предпочтительным считаем определение, данное А.Г.Спиркиным: "…Противоречие - это наличие в объекте противоположных, взаимоисключающих сторон, свойств, моментов, тенденций, которые в то же время предполагают друг друга и в составе данного объекта существуют лишь во взаимной связи, в единстве".
Анализ национальных противоречий по этапам, а таких этапов набирается семь, вспышек конфликтов с 1803 года, например, в Чечне и Дагестане, подтверждает, что они есть следствие экономических и политических противоречий. В этом мы убеждаемся при их сравнительном анализе. К социально-экономическим противоречиям, которые играют определяющую роль и отличаются устойчивостью на протяжении столетий не только на Северном Кавказе, но и в других регионах России, мира (страны Балкан, Ближнего Востока, Юго-Западной Азии) следует отнести: противоречия между численностью населения и ограниченностью источников экономического жизнеобеспечения; между темпами роста населения и катастрофически отстающими от него темпами роста рабочих мест; высоким уровнем социальных запросов и экономической невозможностью их удовлетворения; между необходимостью совершенствования качества образа жизни и состоянием застоя, разрушенных производственных отношений; между приятием постсоветской психологией большой группой населения любых методов для собственного процветающего жизнеобеспечения, обогащения и правовым их отрицанием; между притязаниями к максимальным европейским стандартам уровня жизни и минимальными возможностями их достижения некриминальными методами; между требованиями отдельных обычаев к завышенным финансовым затратам и ограниченность такой возможности у большинства населения и другие.
Характеризуя политические противоречия, мы убеждаемся в очевидной их связи с рассмотренными выше экономическими противоречиями. Они, как известно, не только глубоко связаны с последними, но и производны от них, что явно прослеживается по их содержанию и механизму возникновения в этом регионе. В качестве примера назовём: противоречия между политическими интересами различных групп населения по поводу места в системе политической и государственной власти (экономически состоятельные группы, традиционно влиятельные тайпы, роды, семьи и т.д.); между политическими амбициями отдельных лиц и невозможностью их реализации; несовместимость между тайповой (клановой) политикой и государственными принципами; между мнимой чистотой целей многих партий и движений и их криминальной действительностью; между интересами избирателей и криминальными авторитетами; между властью и беднейшим большинством; между властью и неуправляемыми полевыми командирами; между религиозными авторитетами и официальной властью; между задачами международных организаций, наводнивших Северный Кавказ, и интересами противоборствующих экстремистских группировок; между стремлением стран НАТО экстраполировать балканский вариант на Север-ный Кавказ и недостаточностью противостояния ему со стороны государственной власти Российской Федерации и многие другие.
При сравнительном анализе социально-экономических, политических и национальных противоречий мы обнаруживаем относительную автономность национальных противоречий от первых. Для иллюстрации назовём некоторые из них: противостояние национального быта давлению цивилизации; отрицание национального образа жизни современной культурой; несоответствие национальной поведенческой оценки критериям существующего правопорядка; расхождение методов защиты чести по кодексу национальных обычаев с правовыми запретами; расхождение национальной психологии с психологическими установками общества, мирового сообщества.
Отсюда с полным основанием можно сделать обобщающий вывод о том, что в основе конфликтов с национальной или религиозной окраской лежат причины не национального и не религиозного характера, а экономические и политические причины, следовательно, и те противоречия, которые они породили.
Современный кризис на Северном Кавказе, особенно военный конфликт в Чеченской Республике, являет собой пример того, как экономические и политические криминальные интересы и цели прикрываются завесой спровоцированных надуманных противоречий, основанных, якобы, на национальной и религиозной розни. Национальные и религиозные противоречия, на которые так усиленно ссылаются криминальные "политики", существуют в их субъективной "виртуальной" реальности и выполняют лозунговую функцию. Воздействуя на подсознание большей частью малообразованных людей, они пробуждают в них чувство националистического эгоизма, выдавая его за пробуждение национального самосознания.
Религиозные и национальные феномены особенно стали востребованы в период культивирования террористических методов в разрешении с криминальной окраской политических противоречий между различными группировками внутри государств, между государствами и их организациями. Объясняется это, прежде всего, тем, что для национальных противоречий характерен синергетический эффект, т.е. спонтанность, лёгкая "воспламеняемость", если так можно выразиться. Одним словом, это незаменимый взрывоопасный материал в условиях социально-экономического кризиса, социальных потрясений. Об этом хорошо знают экстремистские силы. И, как показывает историческая практика, активно использовали этот феномен в своей террористической деятельности в ряде регионов российской империи эсеры, националистические формирования на Кавказе, в Средней Азии, различные террористические группы в Центральной России, в Сибири, в различных "горячих" точках мирового политического ландшафта.
Национальные и религиозные факторы не могут не учитываться в управленческой деятельности государственных служащих исполнительной власти субъекта Федерации и федерального округа. При этом, учитывая ранее сказанное, создание национальных политических объединений и движений на базе так называемых национальных диаспор следует оценивать как противоречащее п.5 ст.13 Конституции Российской Федерации. Для сохранения национальной уникальности и удовлетворения духовных, интеллектуальных и иных запросов более плодотворно создавать культурные центры, спортивные и литературные общества, классы национального языка и тому подобные общественные объединения. Следует подчеркнуть, что интернациональное и правовое воспитание молодёжи, в связи с разразившимся международным терроризмом, стало сегодня делом не только всероссийским, но и мирового сообщества.
Из изложенных выше выводов можно сформулировать формы и методы работы по совершенствованию национальных отношений. Одной из них является защита прав человека вне зависимости от национального происхождения, как того требуют, например, статьи 2,6 и глава вторая Конституции Российской Федерации. В то же время в государственном управлении национальные и религиозные факторы в рамках правовых предписаний должны активно использоваться для эффективного достижения цели управления.
Национальные факторы также классифицируются на определённые группы. Так, все их можно дифференцировать на позитивные и негативные, на факторы, вступающие в противоречия с законностью, требующие коррекции поведения, этики общения и другие группы. Следует помнить, что национальные обычаи, религиозные культовые обряды тесно сосуществуют у мусульманских народов.
При анализе нормативно-правовой базы дооктябрьского периода каких-либо следов ярко выраженного национализма шовинистического типа не обнаруживается. Декреты Временного правительства, все конституции послеоктябрьского периода закрепляли равенство прав и свобод человека независимо от его национального происхождения и вероисповедания. Гарантирует их и часть 2 ст. 19, глава II Конституции Российской Федерации, конституции и уставы субъектов Российской Федерации. Тому пример - уставы Орловской, Брянской, Тульской, Ярославской и других областей соответственно. Правовые основы РФ направлены на обеспечение прав человека и несут в содержании своём интернациональный заряд. Одним словом, меры, направленные на недопущение национальных конфликтов, должны быть комплексными и многоадресными. Они мо-гут быть правовыми, организационно-управленческими, культурно-воспитательными, профессионально-правовыми и т.д. Культурный человек не может быть ни шовинистом, ни расистом, т.е. государственный служащий управленческого звена с высоким уровнем профессионализма, профессионального правосознания, общей культуры не способен нарушить правовую и нравственную грани в межличностном общении по национальным мотивам. Отсюда вывод: недопустима гиперболизация национального фактора, но и не учитывать его в управленческой деятельности органов государства, в их правоприменительной практике нерационально.
Правовая и технико-юридическая основа правоприменительной деятельности управленческого аппарата предполагает учёт национальной конфликтологии на пространственно-временных отрезках Российской Федерации. Разумеется, в пределах и рамках границ, определённых принципами верховенства права и законности. В ЦФО, например, целесообразно создать аналитический центр, который прослеживал бы симптомы социальных и национальных конфликтов не только на территории ЦФО, но и в других федеральных округах с целью предупреждения и пресечения так называемых национальных конфликтов и террористических актов на собственной территории. Его же банк инфор-мации мог бы стать источником разработки общероссийских рекомендаций по институциональным, правовым и методологическим проблемам в государственном управлении.
Чаще всего национальные противоречия возникают на уровне конкретного: управленческих решений, юрисдикционной деятельности, мер пресечения, кадровой политики и т.д. Если сказать точнее, то правовое обеспечение государственного управления - это не только, наверное, вопрос толкования и экспертизы правового пространства на предмет противоречия между федеральными и региональными нормативно-правовыми актами. На наш взгляд, это прежде всего проблема правоприменительной практики. Именно в ходе последней наиболее зримо обнаруживаются деформационные носители, в том числе национальные противоречия конфликтного свойства. Как известно, основной сектор правовой основы государственного управления занимает административное право. Поэтому в сфере административной и административно-юрисдикционной деятельности органов государства наблюдаем мы наиболее пёструю мозаику национальных противоречий. И каждый раз из этих ситуаций приходится находить оптимальный правовой выход. Это нелегко и довольно сложно. Думаю, что эта тема заслуживает дальнейшей разработки.
Для органов внутренних дел, осуществляющих меры по предотвращению конфликтов, да и в повседневной их деятельности, актуален учёт национальных особенностей при формировании доказательственной базы, действия личного состава в условиях чрезвычайного положения, при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и т.д. Также необходимо отметить, что так или иначе создаёт проблемы исполнительной власти мораторий на исключительную меру наказания - смертную казнь. Эти проблемы имеют в будущем перспективу на осложнение. В большей части национальных республик действует принцип кровной мести. Отменить смертную казнь - значит укрепить этот древний институт, сделать его ещё более востребованным. О нём могут вспомнить даже те, кто давно забыл о его существовании. Да и кризис ценностей в обществе, сама криминогенная обстановка, общий уровень правовой культуры не позволяет ориентироваться на её отмену в ближайшем будущем. (Здесь я констатирую научную позицию, хотя мои гуманистические чувства - за отмену исключительной меры наказания).
Если исключительная мера - смертная казнь не будет применяться по всей территории РФ, то ее целесообразно сохранить в отдельных субъектах Федерации. Тем более, что мировой практике (например, США) такие процессуальные исключения известны.
Еще раз хотелось бы акцентировать внимание на ранее сделанный нами вывод о том, что реальное обеспечение защиты прав и свобод человека, в соответствии с предписанием Конституции Российской Федерации, исключает нарушение его прав по национальным основаниям.
Следует сказать и о том, что в необходимых случаях национальные и религиозные особенности могут быть использованы для эффективного достижения управленческих целей. Однако при этом правила игры должны определять принципы отечественного и международного правового пространства. В качестве такого примера можно напомнить имевший место на Северном Кавказе в 1918 году один исторический факт. В тот год С. Киров и С. Орджоникидзе в горах Северного Кавказа проводили съезд шейхов. Когда дело шло к завершению, один из шейхов спросил у чрезвычайного комиссара Юга России С.Орджоникидзе: "А как Аллах относится к Ленину?". Орджоникидзе ответил, что Всевышний к Ленину относится покровительственно. И добавил, что Аллах даже сообщил Ленину о предстоящем сегодня затмении солнца. Затмение состоялось. А шейхи разъехались и разнесли по всему Северному Кавказу весть о том чуде и о том, что нет сомнения, что Ленин - посланник Аллаха на Земле и не слушаться его - грех. Эта версия, кстати, продержалась вплоть до 1991 года. Наверное, Орджоникидзе правильно поступил, не став с энергией воинствующего атеиста доказывать шейхам марксистские истины. Он понимал, что не на-стало ещё для этого время, не та ситуация.
Сегодня же приходится быть свидетелем совсем иного примера, когда мы не используем позитивные религиозный и национальный факторы, например, в Чечне. Наверное, бывшему муфтию масхадовского призыва следовало бы на смерть боевиков и ряда отъявленных головорезов заявить, что их гибель говорит о неугодности Аллаху их злых дел, ибо он добр к верующим в него и законопослушным и т.п. Тем более, что это так и есть по Корану.
Наличие множества теоретических проблем по сущности федерализма и о путях дальнейшего развития Российской Федерации заметно усугубляют трудности, провоцируемые национальными факторами и противоречиями. Не новость, например, что понятие суверенитета в отдельных субъектах Федерации толкуется и используется в политических целях по-разному. Конечно, здесь следует сказать, что часть 2 ст. 5 Конституции , в которой, в частности, говорится, что "республика (государство) имеет свою конституцию и законодательство", - даёт повод для таких дискуссий. К числу таковых следует отнести также статьи 71-73 и несколько других. Однако это не означает, что немедленно надо начинать процедуру формирования Конституционного Собрания. Данные вопросы требуют длительной проработки (лет 7-10), определённых эмпирических накоплений, чтобы яснее увидеть тенденции и перспективы развития российского правового государства.
К сказанному добавлю, что теоретические проблемы, связанные с понятием федерализма и его развития в нашей стране, создаёт немало проблем в сфере правотворчества, правоприменения и государственного управления. Даже визуальный анализ научной литературы, опубликованной за три последние года, свидетельствует, что по проблемам федерализма (понятие, взаимосвязи федеральных органов государственной власти с органами государственной власти субъектов федерации, предметы ведения, суверенитет и т.п.) опубликовано более 70 монографий и научных статей. По проблемам права и правопримени-тельной практике - более 40 монографий и научных статей 9. Немало публикаций и по проблемам государственного управления. Лишь в двух журналах - "Государство и право" и "Журнал российского права" - за 2000-2001 годы опубликовано 10 научных статей. В связи с этим в который раз подчеркну, что необходимость концепции о российском федерализме стало настоятельно актуально. Скажу больше, нужна доктрина федеративного государственного устройства Российской Федерации.
Завершая, ещё раз хочется акцентировать внимание на том, что не находит обоснованного подтверждения необходимость каких-то дополнительных рамочных нормативно-правовых актов по национальной или религиозной проблематике. Главное состоит в обеспечении прав, свобод и обязанностей личности, человека на основе принципов, положений, закреплённых нормами статей 2,6,7,14,15 главы второй и другими нормами Конституции Российской Федерации. Там, где в правоприменении, в государственном управлении господствуют классические принципы правового государства - верховенства правового закона, связанность личности и государства правом, разделения властей, - национальные и религиозные различия размываются конституционным статусом личности. Право всегда несёт интернациональный заряд.
В заключение, хотелось бы подчеркнуть, что в условиях наметившегося выхода из общего кризиса, процесса укрепления государственности и угасания национальных конфликтов, который связывается с позитивными действиями Президента Российской Федерации, правомерно, что вся страна, по образному выражению Г.С. Полтавченко, смотрит на федеральные округа как на локомотив укрепления и развития российской государственности. В этих условиях, думается, ещё значительнее роль Центрального Федерального округа (ЦФО), ибо ему предстоит стать аккумулирующим фактором демократических центростремительных тенденций в Российской Федерации.
Вернуться к структуре сайта
