Из ранее здесь сказанного следует, что ранние государства обладали всеми элементами формы государства, т. е. мы можем говорить о наличии таких известных ее элементов, как форма правления, форма государственного устройства, форма политического режима. С долей осторожности им допустимо дать следующие характеристики: форма правления – республиканская с сильными авторитарными чертами (цезарь, консул и т.п.); государственное устройство – унитарное; политический режим – тоталитарный с локализованными элементами демократии

Во-первых, теория правового государства развивается и имеет практическое значение. Стремление обеспечить принцип верховенства права в своей деятельности присуще многим цивилизованным государствам. Этот принцип становится основополагающим в международных отношениях. Тем самым мы являемся свидетелями появления международных условий для возникновения и развития новых правовых государств и совершенствования тех, которые претендуют на право называться таковыми.

Во-вторых, на примере Веймарской республики и некоторых других государств видно, что статус правового государства не является абсолютной гарантией того, что не произойдет поворота в сторону антидемократического государства. Имеют место деформации понятия правового государства. Мы имеем исторический пример, когда фашистские лидеры в Германии пытались убедить мировое сообщество в том, что Германия А. Гитлера привержена ценностям правового государства.

В-третьих, признаки правового государства имеют тенденцию к количественному росту. Среди них кроме верховенства права (правового закона, связанности личности и государства правом, разделения властей) еще называют плюрализм и многопартийность, отсутствие интеллектуального догматизма, устойчивое сохранение социального мира, допустимость включения в основы отечественного законодательства общепризнанных норм международного права и т. д. У одних авторов этих признаков насчитывается тринадцать, у других – пятнадцать и более. Количественное увеличение признаков – объективная тенденция. Вызвана она функциональными и институциональными изменениями, приращениями, воздействующими на содержание государства, а также необходимостью овладения механизмом, способным прогнозировать тенденции в развитии правового государства.

В-четвертых, для возникновения и развития правового государства необходимы определенные условия. К ним мы относим: а) экономические; б) социально-политические; в) нравственные; г) историко-этнические; д) правовые. К этим условиям следует добавить и международные. Таким образом, условия правового государства можно классифицировать на международные и внутригосударственные.

В-пятых, генезис теории правового государства имеет свои периоды, фактически совпадающие с этапами социально-экономического развития человечества, т.е. перехода его из одной экономической формации в другую. С относительной точностью ими могут быть следующие: а) идеи правового государства периода античности; б) теория правового государства в период феодализма; в) в эпоху Возрождения; г) теоретический и социальный интерес к правовому государству периода ранних буржуазных революций; д) теория правового государства в период капитализма; е) теория правового государства в странах социализма.

В-шестых, определены ориентиры укрепления и развития правового государства. Это обеспечение суверенитета государства, утверждение господства права в сфере функционирования гражданского общества и государства. Позитивное развитие условий функционирования правового государства, его содержательной стороны является важной предпосылкой совершенствования и перехода правового государства в новое качественное состояние – культурного государства.

Прочтение теории правового государства с учетом исторических этапов, периодов ее эволюции помогает понять, что правы те исследователи, которые указывают на наличие в ней двух основополагающих принципиальных положений или аспектов: 1) свобода человека и наиболее полное обеспечение его прав; 2) предельное ограничение (не во вред эффективности) прав государственной власти. Первый из них даже можно назвать целью теории правового государства и самого этого государства, хотя, надо сказать, правильно отмечается, что государство по своей инициативе никогда не будет ограничивать свои права.

На основе всего сказанного мы можем выразить надежду, что правовое государство будет построено в Российской Федерации, но в течение длительного отрезка времени. Не надо себя тешить надеждами на быстрые результаты. Следует помнить, что идее правового государства исполнилось более двух тысяч лет, а государств, рискующих себя называть правовыми, за этот период появилось всего 2–3 (Германия, Швеция, Швейцария), не более.

Процесс укрепления и совершенствования государственности протекает через все государственные институты15. Совершенствование структурных звеньев политической системы будет достигаться в концепции эволюционного пути совершенствования демократического государства с последующим переходом его качественного состояния в новое содержание, именуемое правовым государством, а от него – к культурному государству. Лекция 6.

Вполне, казалось бы, понятно, что увлечение бесконечными трансплантациями суверенитета - это риск однажды потерять и суверенитет, и само государство, или доиграться до трансформации его в некоего уродливого мутанта. Однако не все так думают. Отсюда и сыплются эпитеты в отношении суверенитета типа "формальный", "реальный", "полный", "размытый", "невостребованный", "функциональный", "инклюзивный", и т.п. Государства же именуют - "с избыточным суверенитетом", "сетевое", "с формальным суверенитетом" и т.д.

Юридическая природа суверенитета нередко умалчивается в пользу политической составляющей. Политическое его происхождение очевидно, но неоспоримо и то, что понятие суверенитета нормативно закреплено Вестфальскими договорами, подтверждено Ялтинскими и Потсдамскими соглашениями, Уставом и различными Конвенциями ООН и Совета Европы и иными актами международных и региональных организаций. Суверенитет есть результат национальных межгосударственных правовых предписаний, что отражено в конституциях большинства государств, как например, в ст. 3 и 4 Конституции Российской Федерации, ст. 2-4 Конституции Французской республики, ст. 1-2 Конституции Испании, ст. 20 Основного закона ФРГ, п.1 ст. 1-5, п.7 ст. 1-40 Конституции ЕС, п. 17 ст. 2, ст.4, п.3 ст. 43, ст.51, 110 и других соответствующих статей Устава ООН. Правовую природу суверенитета наиболее точно и убедительно выражают слова В.Д. Зорькина, сказанные им в итоговой части дискуссии. "Я уже говорил, - подчеркнул он, - о демократии и суверенитете как о юридически должном, как общепризнанных принципах международно-правового миропорядка и одновременно как основополагающих принципах конституционно-правового строя России…" Вызовы глобализации, как не раз убедимся, усиливают значение правовой стороны суверенитета. Ни одна самая увлекательная или практически значимая идея, окантованная блеском самых убедительных понятий, не может материализоваться, пока не получит нормативно-правовое признание и не станет реалиями международного и отечественного правовых законов и договоров. Действительно, закончилось время, когда власть не связана никакими законами. В том и заключается значение идеи правового государства, что она нацелена на обеспечение гармонизации отношений между государством и личностью, заставляя первое функционировать в интересах последней на основе таких классических принципов как верховенства права и связанности правом личности и государства. Преамбула Устава Совета Европы, подчеркивая фундаментальность принципа верховенства права, который является важным и для суверенитета, провозглашает: "…убеждены, что укрепление мира, основанного на справедливости…, отвечает жизненной необходимости сохранения человеческого общества и цивилизации, вновь утверждая свою приверженность духовным и моральным ценностям, которые являются общим достоянием их народов и подлинным источником принципов свободы личности. политической свободы и верховенства права, лежащих в основе любой истинной демократии…"

Идею размывания суверенитета такие известные западные публицисты как Хантингтон С., Тоффлер Э., Фукуяма Ф., обосновывают конструированием концепций стержневого государства, универсального и однородного государства, ускорение перемен, в мире информации и других. Все эти теоретические модели качественное изменение государства так или иначе воспринимают как начало его конца и, надо прямо сказать, направлены на преобразование человеческого сознания в этом направлении.

Нельзя, однако, забывать, что государство имеет тысячелетнюю историю и потенциал свой еще не истратил. Чтобы оно окончательно исчезло необходимы минимум три условия. Первое - коммунистические экономические отношения. Второе - высокий уровень общей и правовой культуры, предопределяющее слияние профессионального правосознания и правосознания населения, осуществление правового регулирования и реализации права исключительно на нравственных началах. Третье - любое государствообразующее общество должно уверовать в свою внутреннюю им внешнюю безопасность. Продвижение к ним - процесс не десятилетий, а тысячелетий.

Суверенитет понятие устойчивое и не подлежит расщеплению в зависимости от условий и ситуаций. Это государство должно постоянно совершенствовать, ранжировать, а если потребуется, то и менять свои методы при реализации своих функций на основе территориальной целостности и суверенитета. Несомненно, по мере развития общества и отдельной личности расширяются и углубляются представление человека о суверенитете, обнаруживая какие-то новые окраски. Но не меняется, подчеркнем еще раз, сам суверенитет. Он либо есть, либо нет. Если его качества перетерпели коренные изменения то, это уже не суверенитет. В этом случае на смену суверенитета приходит нечто другое, которое должно иметь свое название. То же самое можно сказать о государстве. Если, например, признать, что у современного государства нет суверенитета, да и территория условна, то это не государство, а земля на которой компактно проживает и перемещается население без понятия Родины, Отечества. Те, кто ведет подкоп под суверенитет, реализует лишь задачу первого порядка, конечная цель которой - ослабление и развал государства в пользу сетевой кооперации. На это не может согласиться ни одно общество большинства государств, каждое из которых является уникальной цивилизацией, со своими ярко выраженными особенностями и надеждами, которые обогащают мировое сообщество, усиливают его жизнестойкость перед вызовами глобализации.

В мифе о быстрейшем исчезновении государств заинтересованы те, кто уже давно пересмотрели человеческие ценности архитектуру миропорядка и стремится построить, как можно скорее, собственное благополучие на развалинах других государств мировой цивилизации. Неслучайно, США к концу XX века открыто отказались от концепции "ограниченного суверенитета" и провозгласили себя лидерами, наделенными особыми правами. И правильно сделали: "ограниченный суверенитет" не работает в условиях глобализации, он ослабляет даже сильное государство.

И еще, видимо, неверно и научно несамодостаточно утверждение о том, что "есть государства, которым не нужен суверенитет и они этого не скрывают" . Навряд ли найдутся такие государства (даже Сан-Марино), которые стремились бы избавиться от суверенитета. В крайнем случае, в мировой практике де-юре такой факт не известен. Не следует забывать юридическую природу суверенитета. Другое дело, конечно, что есть государства, которые отстаивают свой суверенитет различными усилиями и способами. Не исключается в этих целях и использование помощи других государств, сообществ или международных и региональных организаций. Та политико-территориальная организация, для которой не характерен суверенитет, не есть государство. Понятие суверенитета меняет свой облик, но не сущность. Происходит, например, то же самое, что и с человеком, который годами развиваясь, обогащает свои личностные качества и статус, например, становится мэром, президентом компании, премьер-министром, но от этого он не перестает быть человеком.

Суверенитет федеративного государства вообще ничем не отличается от унитарного ни по определению, ни по природе. В основном дискуссия возникает вокруг вопроса о том, делегируют или не делегируют субъекты часть своего суверенитета федерации. Если делегирует, то сколько и в каком измерении. Либо этот процесс идет в обратном порядке? Можно гипотетически допустить, что делегированный федерализм отражает особенности образования союзной федерации, когда полномочия центральной власти определяются государствами, объединяющимися в союз. Второму виду федерализма характерна передача центром ("спускает" или "дарит") определенный объем государственной власти территориями (субъектами) с учетом их обоюдных интересов. Вокруг этого велось как много дельных, так и малоинтересных с научной точки зрения разговоров. Даже сейчас пишут: "Реальный суверенитет России существенно уменьшился к концу 90-х г.г." . Ну как здесь не спросить: на сколько тонн уменьшился? А если серьезно, то "уменьшился" не суверенитет, а ослабло конституционное отношение к нему.

Многие все же продолжают взвешивать суверенитет, раздумывая над весом отдаваемого суверенитета. Совершенно напрасная затея, ибо свой суверенитет государство, будучи в трезвом уме, дарить или "спускать" субъектам не будет. Если федеративное государство образуют несколько государств, то каждый из них уступает свой суверенитет возникающей федерации. Все эти суверенитеты сливаются в единый суверенитет федеративного государства. При развитии федерации на основе различных территорий - поселений, не обретших статуса государства, также результат аналогичен. Территории-субъекты наделяются полномочиями, а государство которое они создали приобретает суверенитет.

Суверенитет оказался на гребне потока вызовов глобализации не случайно. Экономические и политические интересы государств привели к необходимости более активной и адекватной реакции на вызовы глобализации в интегрированных рыночных, информационных, энергетических, правовых пространствах. В такой жесткой конкуренции возникает соблазн устранить конкурента, разрушив различными способами (опыт, как знаем, имеется) отдельные государства. Суверенитет и является тем нервом государства, убрав который можно обрушить всю государственную конструкцию. Затем не составляет особого труда превратить это государство в некую аморфную политическую ассоциацию "универсального сетевого государства" и открыть ее просторы транснациональным корпорациям (ТНК) и потоку сомнительного капитала.

Суверенитет государства слишком фундаментален, чтобы быть предметом мелких политических комбинаций. Если Вы обратили внимание, например, ни в США, ни во Франции, ни в Японии, ни в других "примерных" западных странах в политических баталиях, тем более в избирательных компаниях не трогают суверенитет своей страны или иные фундаментальные ее ценности. Не следует этого делать и нам.

Что же касается попытки активизировать поиск национальной идеи с помощью суверенитета, то следовало бы помнить результат признания в качестве национальной идеи "призрака коммунизма", который "бродил по Европе" и не знал, куда себя девать. Надо работать на благо своей страны и помнить слова все того же У. Черчилля, который говорил: "Я сторонник целесообразных мер, продиктованных моментом. Я хотел бы видеть своих современников обеспеченными и более счастливыми…Но я ни за что не пожертвую счастьем моего поколения ради принципов, пусть самых благородных, и ради истины пусть самой высокой" . Сказанное напоминает о том, что идеи, концепции должны служить людям. Никто не должен быть принесен в жертву призрачным идеям. Не следует спешить форсировать события провозглашением в популистских целях еще одной очередной "всемирного масштаба" российской идеи, недостаточно ведая о ее последствиях для народа и суверенитета своего государства.

Стержневые основы российской национальной идеи хорошо известны. Ими, прежде всего, являются благоразумие, признание общечеловеческих ценностей, любовь к близким, ко всем тем с кем живешь и работаешь, верность своей Родине и гордость, что как гражданин, можешь стать под ее флаг. Ничего пафосного тут нет. Так думают в Германии, Франции, Египте, Великобритании и США, фактически во всех цивилизованных странах.

И самое главное, стержневым и продуктивным для каждого российского человека является понимание и принятие исторической обусловленности совместного развития народов различных национальностей и религий в демократической, суверенной и успешной Российской Федерации, ставшей уникальной цивилизацией в системе иных мировых государств-цивилизаций. И, думаю, условия глобализации, посылая вызовы с трудными ответами, не дают в XXI веке достаточных оснований прогнозировать ни их шок, ни их столкновение, ни их гибель, ни появления мирового правительства.

Итак, сказанное позволяет обобщить основные черты правоприменительного акта и выделить наиболее важные из них. В качестве таковых признают: а) его определенный индивидуальный характер (относятся к конкретным индивидуальным лицам), б) обязательность для исполнения; в) отсутствие в нем правовой нормы; г) он может быть юридическим фактом; д) предназначенность для однократного применения; е) обеспеченность исполнения с помощью государственного принуждения.

Правоприменительные акты, вовлеченные в многообразные отношения и ситуации, которыми богата правоприменительная деятельность, отличаются сложностью и обширностью своей классификации: а) в зависимости от субъектов, осуществляющих применение права, – акты органов государственной власти, исполнительно-распорядительных органов, органов юрисдикции, органов материально-технического обеспечения государственной системы, общественных объединений и организаций; б) по государственно-функциональным или структурно-отраслевым основаниям – акты в области обеспечения общественной безопасности и надлежащего правопорядка, в области национальной безопасности, в области науки и культуры и т. д.; в) по пространству действия – центральные, региональные и местные; г) по иерархическим свойствам в системе государственных органов – отраслевые, межотраслевые; д) по времени действия – постоянные, временные, однократного и длящегося действия; е) по кругу объектов, на которые распространяется действие актов применения, – адресованные группе субъектов, одному субъекту, адресованные гражданину государства или иностранцу, отечественному или иностранному юридическому лицу и т. д.; ж) по своей цели – исполнительно-управленческие и правоохранительные; з) по юридической силе – акты, вступившие в законную силу или получившие окончательное подтверждение, промежуточные акты, подлежащие проверке и контролю, в зависимости от инстанций, в которых они принимаются; и) по содержанию предписания – обязывающие, запрещающие, разрешающие, управомочивающие; к) по процедуре принятия – коллегиальные, единоличные; л) по виду применяемых норм – материальные, процессуальные; м) по характеру предписания – императивные и диспозитивные; н) по степени определенности – абсолютно определенные и относительно определенные; о) по порядку вступления в силу – вступающие в силу с момента оглашения, опубликования, ознакомления адресата или же по истечении какого-то времени; п) акты, содержащие полностью совпадающие веления, адресованные различным, но точно указанным в акте субъектам; р) акты, содержащие полностью совпадающие веления, адресованные определенному кругу субъектов. Настоящий перечень классификации – не исчерпывающий.

Рассмотрим содержание правоприменительного акта (виды его форм выделены при классификации) и дадим его определение. Итак, акт применения (правоприменительный акт) – это официальный правовой документ, содержащий индивидуальное государственное предписание компетентного (правомочного) органа (должностного лица) по результату разрешения конкретного дела, возникшего в силу наличия юридического факта.

Юридическая ответственность реализуется на основе соблюдения определенных принципов. Основными среди них большинством юристов признаются:
1. Принцип ответственности лишь за виновное деяние, признаваемое правонарушением (ст. 5 УК РФ).
2. Принцип законности. Данный принцип заключается в точном и неуклонном исполнении требований закона при реализации уголовной, гражданско-правовой, административной, дисциплинарной ответственности (ст. 7 УПК РФ, ст. 3 УК РФ, ст. 1.6 КРФ об АП).
3. Принцип соразмерности юридической ответственности тяжести совершенного правонарушения. Например, не может санкция закона предусмотреть одинаковое наказание тому, кто совершил кражу ботинок, и тому, кто совершил хищение имущества в особо крупном размере. Не применяют судьи к лицу, совершившему неосторожное убийство, более тяжкое наказание, чем к преступнику, признанному судом виновным в совершении умышленного убийства.
4. Принцип неотвратимости юридической ответственности. Существо его в следующем: а) на любое правонарушение последует адекватная реакция государства и общества; б) наличие в обществе уверенности, что ни один правонарушитель не уйдет от справедливого наказания; в) неподкупность и высокий профессионализм правоохранительных органов; г) ни один невиновный не должен быть привлечен к ответственности (ст. ст. 7—19 УПК РФ).
5. Принцип целесообразности означает соответствие примененной по конкретному факту правонарушения меры юридической ответственности к лицу, его совершившему, ее (юридической ответственности) целям 15. Данный принцип предполагает: а) обеспечение индивидуализации мер ответственности (ст. 5 УК РФ, п. 1 ст. 1.5 КАП РФ) в зависимости от личности и тяжести ею содеянного; б) возможность смягчения (ст. ст. 61, 62 УК РФ) вплоть до исключения этих мер, если цели юридической ответственности могут быть достигнуты иными средствами; в) обеспечение справедливого применения меры юридической ответственности.
6. Принцип оперативности, предполагающий своевременное и быстрое (в крайнем случае, в пределах установленных законом сроков) привлечение виновного в правонарушении лица к юридической ответственности.
7. Принцип презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ), который допускает признание лица виновным только после вступившего в законную силу приговора суда. Однако презумпция невиновности имеет более широкое толкование16. Это важный принцип в процедуре привлечения лица к юридической ответственности. Не случайно он, начиная с 1929 года, был отвергнут советской официальной юридической наукой как буржуазный, антинаучный принцип. Лишь в Конституции СССР 1977 года данный принцип нашел свое признание.
Впервые он был закреплен в ст. 9 Декларации прав человека и гражданина, провозглашенной Великой французской буржуазной революцией в 1789 году. Получил он признание в последующем и в международном праве, а также во всех цивилизованных странах, в том числе во «Всеобщей декларации прав человека 1946 года», в российской «Декларации прав и свобод человека и гражданина», принятой в 1991 году. Закреплен этот принцип в ст. 49 ныне действующей Конституции Российской Федерации, а также в ст. 14 УПК РФ, ст. 1.5 КАП.

Внимательный анализ норм международного и отечественного права, закрепляющих принцип презумпции невиновности, позволяет выделить важнейшие составляющие его содержания: а) правонарушитель (подозреваемый, обвиняемый, подсудимый) предполагается невиновным до тех пор, пока он не будет признан таковым судом или иным компетентным органом; б) обвиняемый не обязан доказывать свою вину; в) сомнения трактуются в пользу правонарушителя.

Вернуться к структуре сайта