Здесь представляю сокращенное изложение четвертой главы данной монографии:
Условия эволюции правового государства и его конституционные основы в Российской Федерации.

На современном этапе теория правового государства в нашей стране разрабатывается такими известными учеными, как С.С. Алексеев, Б.М. Лазарев, А.Б.Венгеров, Р.З. Лившиц, М.Н. Марченко, М.Т.Баймаханов, М.И. Матузов, В.С. Нерсесянц, В.А. Четвернин и другие. Содержание их работ позволяет сделать ряд выводов.

Во-первых, теория правового государства развивается и имеет практическое значение. Стремление обеспечить принцип верховенства права в своей деятельности присуще многим цивилизованным государствам. Этот принцип становится основополагающим в международных отношениях. Тем самым мы являемся свидетелями появления международных условий для возникновения и развития новых правовых государств и совершенствования тех, которые претендуют на право называться таковыми.

Во-вторых, на примере Веймарской республики и некоторых других государств видно, что статус правового государства не является абсолютной гарантией того, что не произойдет поворота в сторону антидемократического государства. Имеют место деформации понятия правового государства. Так, фашистские лидеры в Германии пытались убедить мировое сообщество в том, что Германия А. Гитлера привержена ценностям правового государства.

В-третьих, признаки правового государства имеют тенденцию к количественному росту. Кроме верховенства права (правового закона, связанности личности и государства правом, разделения властей), называют плюрализм и многопартийность, отсутствие интеллектуального догматизма, устойчивое сохранение социального мира, допустимость включения в основы отечественного законодательства общепризнанных норм международного права и т. д. У одних авторов этих признаков насчитывается 15, у других - 17 и более. Количественное увеличение признаков - объективная тенденция, вызванная функциональными и институциональными изменениями, приращениями, воздействующими на содержание государства, а также необходимостью овладения механизмом, способным прогнозировать тенденции в развитии правового государства.

В-четвертых, для возникновения и развития правового государства необходимы определенные условия: экономические, социально-политические, нравственные, историко-этнические, правовые, международные. Таким образом, условия правового государства можно классифицировать на международные и внутригосударственные.

В-пятых, эволюция теории правового государства имеет свои периоды, фактически совпадающие с этапами социально-экономического развития человечества, т.е. перехода его из одной экономической формации в другую, а также выхода ее в пределы цивилизационной "волны". С относительной точностью можно назвать следующие: а) идеи правового государства периода античности; б) теория правового государства в период феодализма; в) теория правового государства в эпоху Возрождения; г) теоретический и социальный интерес к правовому государству в период ранних буржуазных революций; д) теория правового государства в период капитализма; е) теория правового государства в странах социализма; ж) теория правового государства в постиндустриальном обществе (в условиях глобализации).

В-шестых, определены ориентиры укрепления и развития правового государства. Это обеспечение суверенитета государства, утверждение господства права в сфере функционирования гражданского общества и государства. Позитивное развитие условий функционирования правового государства, его содержательной стороны является важной предпосылкой совершенствования и перехода правового государства в новое качественное состояние - культурного государства, аппарат которого мотивирован на динамичное развитие.

В-седьмых, в теории и практике строительства правового государства в Российской Федерации имеет место ряд серьезных проблем. С недостаточной научной определенностью выяснены обязательные условия построения правового государства. Возможно, в свое время, рассматривая демократию и гражданское общество рассматривали и как признаки, и в качестве условий. Однако термин "условия" вошел в научный оборот лишь в начале XXI в. Не устранены противоречия в оценке признаков правового государства, в установлении их количественного предела, а также по вопросу субординации признаков между собой. Фактически вплоть до конца XX в. научная мысль блуждала вокруг трех классических признаков: верховенство закона, разделение властей, связанность личности и государства правом. Но чаще всего в качестве признаков рассматривали демократию и гражданское общество.

К концу современного этапа сложилось ясное представление о признаках правового государства, т.е. более явно обозначились его контуры. Научные проблемы признаков правового государства и условий его генезиса и эволюции на сегодня - это вопросы практики и стратегии перехода от демократического государства к более совершенной его форме - правовому государству. Заметим, что к количественному увеличению признаков в сфере теории правового государства современных исследователей побудил переход этого вопроса в практическую плоскость. Стало очевидным, что по трем основным принципам или же признакам трудно конструировать модель ("матрицу") правового государства. Поэтому в начале 1990-х гг. известные ученые-юристы Российской Федерации и республик бывшего СССР более последовательно стали изучать теоретическое наследие прошлого и практику настоящего, значение для последней знаний принципов практического построения правового государства. Именно последние проецируют объективный процесс развития демократического государства на новый уровень его качественного состояния.

Современный этап развития теории правового государства осложнен факторами глобализации и количественным накоплением признаков, предопределяющих качественные изменения и способных приблизить идею правового государства к ее практическому воплощению. При этом следует отметить, что имеется достаточно оснований для интерпретации правового государства несколько в ином ключе. По крайней мере, мало кто будет оспаривать, что речь идет не об "отставке" демократического государства, на смену которого "назначается" правовое государство. Теория и практика построения правового государства свидетельствуют в пользу эволюции демократического государства до уровня правового, т.е. о качественном росте, например, современного российского государства до уровня, соответствующего цели и критериям правового государства.

Важное значение для возникновения и эволюции правового государства имеет наличие определенных условий. Можно выразиться более определенно, сказав, что генезис правового государства связан с определенными условиями. Без этих условий оно не может ни возникнуть, ни продуктивно функционировать. Попытку изучить условия возникновения правового государства пока что предприняли лишь отдельные ученые (В.Н. Хропанюк, П.А. Коваленко, Л.А.Морозова и др.).

Экономические условия предполагают прежде всего способность государства обеспечить своим гражданам жизненный уровень значительно выше признанной международным сообществом черты бедности. Об этом говорил еще Аристотель . Экономические отношения должны развиваться на основе рыночных законов. Только многоукладная экономика может служить в настоящий момент основой развития демократии и правового государства, экономика, расширяющая возможности успешного развития среднего класса.

Развивающаяся экономика всегда была целью и основой крупных реформ по развитию демократии и совершенствованию государственности. Вот как оценивала в своем секретном отчете специальная экономическая комиссия под руководством Эдиона Тэри проводимые П.А.Столыпиным реформы в России: "Если Российская империя будет и дальше развиваться такими же темпами, то к середине XX столетия, то есть к 1949 году, Россия будет доминировать в мире как супермощная держава. Предполагаемая численность империи к этому времени - 343,9 миллиона человек. Валовой национальный продукт - в полтора раза больше, чем во всей остальной Европе" . В.И.Ленин с тревогой указывал, что если столыпинские реформы и дальше будут продолжаться, то о революции мечтать не приходится. Зарубежные "друзья" и отечественные "революцион-разрушители" сделали все, чтобы проект П.А.Столыпина не состоялся. Учитывая горькие уроки истории, необходимо предпринять все законные меры, если надо будет, то и военные, чтобы не были подорваны реформы Стратегии развития России до 2020 г.

Обеспечение устойчивого экономического роста в интересах углубления демократических процессов в общественно-политической жизни, оптимизация государственного аппарата важными направлениями модернизации государственности на основе активного внедрения нанотехнологий, инновационных решений, без которых не выдержать испытания, посылаемые вызовами современной глобализации. Социально-политические условия предусматривают в первую очередь наличие социального мира, удерживаемого нравственными и правовыми нормами, а не силой оружия или тотального подавления воли сограждан исключительно мерами принуждения. Очевидно, что признак социального мира и гармония общественных отношений является доминирующим в продуцировании данных условий. Социальному строительству, как важнейшему условию благополучной эволюции современного государства, придается надлежащее значение . Одним из важных условий трансформации демократического государства в правовое является наличие гражданского общества. Только при развитом гражданском обществе можно обеспечить автономность функционирования правового государства, подлинную защищенность человека от его произвола.

Учитывая значение гражданского общества не только для правового государства, но и для любого государства с развивающейся демократией, необходимо дать ему более развернутую характеристику с соблюдением исторической ретроспективы. Идеи гражданского общества при отсутствии самого этого термина встречаются в ранее названных трудах Платона, Аристотеля и в более поздний период у Г. Гроция, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш. Монтескье, Ж.Ж. Руссо и др. Следует отметить, что деление на государственную и гражданскую жизнь было известно и мыслителям Востока, например, в конце IX- начале Х вв. аль-Фараби .

В научный оборот термин "гражданское общество" вошел лишь в XVIII в. При этом период не у всех известных мыслителей того времени можно было встретить четкое разграничение между государством и гражданским обществом. Однако такие величайшие авторитеты в философии, экономической и социально-политической теории, как В. Гумбольдт, И. Кант, Г. Гегель, К. Маркс, Ф. Энгельс эти понятия разграничивали и раскрывали взаимосвязь между ними.

Так, Г. Гегель считал, что гражданское общество есть система потребностей, основанная на частной собственности, составной частью которого являются также религия, семья, сословия, государственное устройство, право, мораль, долг, культура, образование, законы и вытекающие из них взаимные связи субъектов .

К. Маркс и Ф. Энгельс считали, что гражданское общество охватывает все материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил . Они полагали, что оно включает весь спектр рыночных отношений: частное предпринимательство, бизнес, коммерцию, прибыль, конкуренцию, производство и распределение, движение капитала, экономические стимулы и интересы. Эти структурные составляющие гражданского общества автономны в своих подчиняющихся определенным закономерностям связях.

Можно со всей определенностью сказать, что гражданское общество - не государственно-политическая, а в первую очередь экономическая, частная и личная сфера жизнедеятельности людей, находящихся в определенных сложных, но закономерно, на основе норм морали и права выстроенных отношениях. Оно должно отражать интересы и потребности граждан, их тяготение к осознанной свободе и справедливости. Такое общество не может быть подчинено воле правящей элиты, политической власти или государству. Отдельными учеными рассматриваются проблемы "мирового" или "глобального", "регионального" гражданского общества . Не вдаваясь в дискуссию отдаленной, на наш взгляд, перспективы темы, заметим лишь, что закономерности, характерные черты современной глобализации объективно обуславливают эволюцию мирового сообщества в этом направлении.

Можно констатировать, что современное гражданское общество состоит из следующих элементов: личность; семья; школа; религиозные учреждения; право; собственность; предпринимательские отношения; социальные группы; слои (страты); классы; сообщества; частная жизнь человека и гражданина и система ее гарантий; демократические институты; общественные объединения; политические партии и движения; независимость и самостоятельность правосудия; образовательная система; свободные, но ответственные СМИ; внегосударственные социально-экономические отношения; общественный порядок; обычаи; традиции и другие. В структуру гражданского общества, взаимосвязанного и взаимодействующего с многонациональным федеративным государством, входят и такие элементы, как федерализм, межнациональные отношения, общественные ассоциации, отражающие федеративные интересы.

Гражданскому обществу свойственны свои принципы, которые во многом схожи с принципами правового государства. Считается, что ими являются: социально-экономическая свобода, рыночные отношения, многообразие форм собственности, гарантированность защиты естественных прав человека и гражданина, демократизм государственной власти, защищенность личности на основе равенства всех перед законом и правосудием, политический и идеологический плюрализм при наличии многопартийности, ограниченность государственной власти пределами гражданского общества, партнерство на условиях социального мира, обеспечение уровня жизни граждан выше черты бедности, определяемой по международным стандартам, равные возможности граждан в экономических и социальных отношениях.

Важным является изучение закономерностей взаимосвязей между государством и гражданским обществом и места права в этих взаимосвязях. Совместное, во взаимосвязи, развитие государства и гражданского общества - не всегда синхронный процесс . Объединяет их то, что они решают близкие задачи. Центробежные силы их сближения связаны с личностью. Обосновывая различие и непротиворечивость задач государства и гражданского общества, академик М.Т.Баймаханов отмечает, что "если государство закрепляет в своих конституционных и законодательных актах правовой статус личности, то гражданское общество обеспечивает ей высокий социальный статус" .

В этом контексте хотелось бы заметить, что исследователи по-разному относятся к утверждению о том, что в социалистическом или в иных с тоталитарными режимами обществах не может быть места гражданскому обществу. Думается, что оно не может не быть, ибо какому бы то ни было государству невозможно абсолютно парализовать гражданскую жизнь. Другое дело, когда мы говорим о состоянии, степени развитости гражданского общества. Здесь вполне определенно можно сказать, что гражданское общество не знает партнерских отношений с тоталитарным государством, оно находится под тотальным приниженным воздействием последнего, что недопустимо во взаимоотношениях между правовым государством и гражданским обществом.

Утверждение о пограничном сосуществовании гражданского общества и правового государства требует дополнительного осмысления. Почему, например, не предположить, что государство как элемент политической системы входит в гражданское общество? Общепризнанными являются устоявшиеся элементы структуры политической системы и гражданского общества. Хотя и здесь предпринимаются попытки выдвинуть ряд новелл. Нельзя не заметить, что бо?льшая часть элементов политической системы одновременно входят и в структуру гражданского общества. Точнее будет сказать - все, за исключением государства.

Отдельные авторы, как, например, В.М.Сырых, считают, что в политическую систему открытого гражданского общества входят и преступные сообщества . Вряд ли корректно запрещенные ассоциации относить к элементам (компонентам) демократической политической системы. Нелегальные (неправовые) сообщества точнее будет отнести к негативным факторам, определяющих неблагоприятный фон условий формирования правового государства. Не менее необоснованным представляется обогащать структуру политической системы религиозными организациями, трудовыми коллективами, объединениями нумизматов, филателистов, туристов и т.п.

Однако вернемся к вопросу о взаимосвязях государства и гражданского общества. На основе сравнительного анализа двух структурно-функциональных систем, можно допустить возможность вхождения государства в гражданское общество. Трудно представить себе в условиях глобализации государство вне гражданского общества. Да, оно занимает особое, ведущее место в политической системе общества. Однако неоспоримо, что многие элементы (компоненты) политической системы являются частью системы гражданского общества. Почему же не допустить предположение, что и государство погружено в гражданское общество? Другое дело, что государство там присутствует в качестве "тяжеловеса", причиняющего дискомфорт почти всем другим своим партнерам. Но оно предельно сжато. Его функции сосредоточены на правотворчестве и безопасности.

Нравственные условия - это прежде всего обеспечение духовного комфорта каждому члену общества на основе удовлетворения его обостренного чувства справедливости и уважения к его достоинству. Не могут и не должны строиться между людьми отношения на основе приоритетов экономического или служебного положения, национальной или расовой принадлежности, в зависимости от исповедуемой религии, приверженности тем или иным политическим течениям. Критериями нравственной ценности человека служат, как отмечал Л.И. Петражицкий , его способность отстоять справедливость у социального маятника добра и зла; убежденность, что справедливость есть свобода каждого, ограниченная равною свободой всех; обязательность сохранения уважительного отношения к чести и достоинству другого человека, равно как и к самому себе со стороны других; сохранение уважения и любви к родителям, Родине и т. д. Нравственные условия предполагают устойчивое сохранение каждым человеком преданности идеям гуманизма, превращение их в его внутреннее убеждение.

Историко-этнические условия призваны обеспечить гармоничное сосуществование всех этнических слоев общества на основе равенства и терпимости к взаимным интересам и культуре, постепенного взаимного обогащения элементов культуры и т.д. Этнические отношения должны учитывать историю каждого этноса, особенности их совместного проживания, накопленный положительный опыт за период сосуществования. Непозволительны социальные эксперименты напролом, не учитывающие исторически сложившиеся этнонациональные отношения в стране многонациональной, с многополярными этническими составляющими. Пример тому - постсоветская история нашей страны, особенно события на Северном Кавказе.

Правовые условия объединяют в себе состояние правовых ценностей, уровень и оперативность нормотворческой деятельности, а также уровень правосознания населения, профессионального правосознания правоприменительных органов государства, предопределяющие формирование у них высокого уровня правовой культуры. Правовые условия предполагают наличие в стране системы эффективных правовых норм, способных четко выполнять свои регулятивные функции. Ценной является функционирующая система норм. Однако любая эффективная правовая норма, даже при идеализации таких форм реализации права, как соблюдение и исполнение, не может достичь конечной цели своего назначения при отсутствии эффективной правоприменительной практики.

Таким образом, правовые условия предполагают наличие качественного правотворческого процесса, совершенной системы права. Но даже все это вместе взятое не позволит достичь цели правовой политики без эффективной правоприменительной деятельности государства, в том числе правоохранительной системы. В этом плане, видимо, можно говорить не только о правовых условиях обеспечения эффективного функционирования правовых норм, но и о правовых и правоприменительных условиях, благоприятствующих эволюционному преобразованию демократического государства в правовое.

Верховенство права невозможно обеспечить без высокого уровня правовой культуры населения и профессиональной культуры государственных служащих, главным образом правоприменителя. Устойчивая, высокоуровневая правовая культура ограничивает, фактически делает невозможным без включения дополнительных гарантийных механизмов неправовое маневрирование чиновников, граждан и иных субъектов правовых отношений в системе правового пространства. Предполагает невозможность допуска к государственной службе человека, обремененного правовым нигилизмом.

Таким образом, нормы права, а не коммунистическая или постиндустриальная целесообразность должны стать кровеносными сосудами гражданского общества, роль сердца которого отводится правовому государству. Поэтому немаловажное значение имеет структура последнего. Здесь имеются в виду виды составляющих структур, уровень их самостоятельности и возможности обеспечения действенности механизма "сдержек" и "противовесов", характер их содержания и т.д. Однако необходимо подчеркнуть, что все эти звенья системы будут работать на обеспечение конечной цели гражданского общества лишь при наличии довольно высокого уровня правовой культуры в этом обществе, который во многом зависит от состояния общей культуры и качества ее видов : политической, духовной, технологической, управленческой и др. Сегодня уже говорят о культуре глобализации . Высокий уровень правовой культуры несомненно является важнейшим условием формирования и развития правового государства.

Говоря о правовых условиях функционирования правового государства, следует учитывать интеграционные тенденции отечественного и международного права и роль его в обеспечении межгосударственной безопасности и мира на планете. С этой позиции систему общепризнанных норм международного права правомерно было бы считать внешним условием правового государства. Видимо, уже созрела необходимость для классификации условий формирования правового государства на внешние и внутренние.

На сегодняшний день нет научного представления о критериях предела правового регулирования общественных отношений, которые позволили бы избежать перенасыщенности правового регулирования, ибо качество правового государства не оценивается по количеству правовых норм, действующих в стране. В этом случае Прусское государство Вильгельма I считалось бы самым правовым, так как там правовая регламентация достигла крайнего перенасыщения. Правовые предписания в этом государстве, например, даже определяли, когда и где вывешивать и снимать стираное белье. Не выяснены отличительные особенности построения правового государства в многонациональной стране с невысоким уровнем правовой культуры и многое другое.

В этой сфере учеными не выдвинуты какие-либо концептуальные предложения. Не определились ученые и практики в вопросе о принципах и функциях правового государства. Неясно, насколько они отличаются у демократического и правового государств. Функции, приписываемые некоторыми авторами правовому государству, фактически ничем не отличаются от функций любого демократического государства. Так, отдельные авторы в качестве внутренних функций правового государства называют охрану прав и свобод граждан, равную защиту форм собственности, обеспечение развития рыночных отношений и другие. Однако названные функции осуществляет любое демократическое государство с развитой рыночной экономикой.

В условиях разрастающихся многоспектральных вызовов глобализации речь идет о сохранении уже имеющихся функций при трансформации содержания каждой из них. Однако содержание каждой функции значительно трансформируется. Так, экономическая функция, видимо, будет ограничена правовым регулированием экономических отношений в пользу гражданского общества, точнее, соучастие государства в экономической деятельности гражданского общества будет правовым и судебным. Возможно возрождение такой функции, как экономическая, появление новых, типа информационной, интеграции национальной экономики в международную, противодействия терроризму и др. Функцию обороны давно пора, видимо, переименовать в функцию военной защиты.

Современные средства ведения войны не признают линии фронтов и фронтовые сражения. Они разрывают эту линию в клочья, превращая арену ведения военных действий в войну плацдармов. Современная война - война упреждающих ударов, глубинных прорывов, очаговых охватов и подавления. Фронтовые же сражения - это сражения ушедших в прошлое технологий. Настала пора новых "парадигм" военной стратегии и тактики. Пора в корне отказаться от старой стратегии и разработать новую, учитывающую особенности глобализации, переход на новые технологии и инновационные методы управления современными военными операциями. В современной войне преимущественное значение будут иметь способность преодолевать временны?е расстояния, современное легкое лазерное и иное свето-волновое оружие и человеческий фактор.

Всемирная интеграция борьбы с терроризмом привела к стиранию границ между внешними и внутренними усилиями по обеспечению защиты и безопасности российских граждан. В связи с этим следует признать крайнюю условность классификации функций на внешние и внутренние, а то и вообще отказаться от нее.

Возвращаясь к другим функциям, видимо, точнее будет говорить не об информационной функции государства, а о достаточном информационном обеспечении функций правового государства. Экономическая и социальная функции все больше будут делегироваться гражданскому обществу. Справедливо это и для политической функции с ее определенным отставанием или, наоборот, опережением. Основными функциями государства останутся функция защиты Отечества, правотворческая, функция правоприменительной деятельности, обеспечения правопорядка как на национальном, так и на всемирном уровнях. Последнее не означает, что на мировом пространстве современной глобализации возникнет некое мировое правительство. Речь может идти лишь о более гибких и оперативных всемирных и региональных координационных системах. На данном этапе ни ООН, ни Совет Европы, ни какие-либо иные организации не способны принять эффективные, а главное, своевременные меры, например, по принуждению к миру конфликтующих сторон или государств. Слишком много времени уходит на процедуры и переговоры. Хорошо это или плохо, но времена саммитов и длительных согласований в период военных конфликтов закончились.

Современный этап глобализации отличается от прошлых наличием таких черт, как взрывоопасность любых конфликтных ситуаций, их скоротечность, очаговость и масштабность причиняемого ущерба. Времени на опоздание не отводится, и если допустить возможный резерв на принятие решений, то он может исчисляться лишь в часах. Проанализируйте войны за последние 10 - 15 лет и вы убедитесь в этом. Ведь пока еще, слава Богу, речь не шла о ведении военных действий между крупными державами или государствами, обладающими самыми современными технологиями и военными средствами.

Один из вызовов современной глобализации и состоит в масштабности опасности локальных вызовов. Она связана с возможностями современных военных технологий, малых переносных и молниеносно-подвижных средств, способных за считанные минуты ликвидировать цели различных масштабов, от отдельного дома с его жильцами до нескольких городов и регионов со всем населением. Опасность вспышки очередной мировой войны - не миф, а реальность. Поэтому мировое сообщество стоит перед альтернативой: либо создать более эффективный международный инструмент, способный организовать совместные меры по устранению угрозы человечеству, либо продолжать жить на острие риска. Но последнее есть продолжение движения к катастрофе.

Возможен и третий вариант: распределение сферы ответственности за мирное сосуществование или принуждение к миру экстремистских государств либо альянсы между ведущими региональными государствами (США, РФ, Китай, Япония, ЕС, Италия и др.) или организациями. С последующим согласованием или адекватности применяемых мер с общепринятой международной организацией. Ею может быть и модернизированная ООН.

Есть и не лучший, возможно, гибельный вариант: оставить все, как есть. Он действительно катастрофичен. В конечном счете может случиться так, что человечество окажется заложником международных террористических банд, овладевших атомными или иными разрушительными технологиями. Не исключено, что соблазну разрушительного "блицкрига" поддадутся и государства, для которых межгосударственный терроризм стал атрибутивным. В этом случае испытание глобализацией не выдержат более мощные государства и цивилизации. Тот, кто знает историю судеб великих империй и цивилизаций, такому предупреждению не удивится. Сегодня еще можно спасти мир. Завтра может быть поздно: втянутые в круговорот термоядерной войны, даже сильнейшие государства и даже объединившись, не в состоянии будут противостоять и удержать не только мир, но и саму жизнь на Земле.

Если сегодня с научной обоснованностью говорится о назначении сущности и содержания правового государства , то этого нельзя утверждать о критериях правового государства. Хотя еще Аристотель в одном из своих высказываний говорил о том, что "государство создается не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо…" , что можно расценивать как критерий правового государства. К критерию, считалось, может быть отнесено степень соотношения естественного и позитивного права . Ведущим критерием, еще с античного периода, является уровень обеспеченности прав и свобод человека . Однако все эти критерии не сведены в единую систему, хотя такие попытки в работах, нацеленных на понимание матрицы правового государства, предпринимаются.

Проблемы правового государства, заявившие о себе на современном этапе развития мирового сообщества, свидетельствуют о наличии социального эмпирического импульса, предопределяющего заказ на дальнейшее развитие теории правового государства. Теоретическая мысль о правовом государстве к началу XXI в., хотя с несоразмерным увлечением "правовыми парадигмами", столь разительно развилась, что позволяет нам ставить перед собой задачу подготовки концепции построения правового государства, т.е. создать теоретические основы построения правового государства в Российской Федерации. Более того, современная теория правового государства способна стать практической силой построения такого государства, прогнозируя, предвосхищая контуры его будущего, если, конечно, власть не будет игнорировать теоретическую мысль.

В своей повседневной деятельности правовое государство, как уже говорилось ранее, должно руководствоваться определенными принципами. Помимо рассмотренных выше, это - верховенство правового закона, разделение властей, взаимная ответственность личности и государства, отсутствие идеологического догматизма и др. Они являются и признаками, и принципами правового государства.

Имеется и иной подход к определению принципов правового государства. Ими, предполагают, могли бы быть: а) строжайшее следование требованиям правовых норм при обеспечении их верховенства и предпочтении общечеловеческих ценностей; б) неуклонная защита чести, достоинства, здоровья, жизни и законных интересов по поводу собственности каждого человека; в) обеспечение действия во взаимоотношениях граждан между собой и с государством принципа "разрешено все, что не запрещено законом", подчиненность деятельности бюрократического сословия принципу "разрешено только то, что дозволено законом"; г) соответствие мер принуждения правилам и стандартам, признанным международным правом; д) господство подлинной демократии и коллегиальной формы управления; е) обеспечение примата принципов над задачами; ж) соблюдение верховенства общепризнанных человечеством норм международного права.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что правовое государство - это государство, которое осуществляет свои властные веления в пределах правовых запретов и дозволений. Кроме того, правовое государство - это такое государство, в основе деятельности которого лежат нравственные начала, определяющие содержание морально-этических норм, способных не деформироваться в противостоянии негативным факторам при достижении справедливости в решении проблем по факту возникших конкретных отношений между людьми. Необходимо также подчеркнуть, что правовое государство должно служить интересам конкретного человека, в этом аспекте оно и есть организованная система правовых мер, поставленных на службу человеку и обеспечивающих защиту его правомерных интересов на основе высшего принципа - справедливости. Однако интересы конкретного человека не должны ущемлять законные интересы другого человека и общества в целом. Предполагается, что частные интересы и общие должны находиться в гармонии.

Имеются все основания полагать, что элементы естественного права изначально влияли на возникновение и развитие государства. И на различных этапах происходило это с помощью многих социальных регуляторов. Реализации отдельных предписаний норм морали, обычаев, традиций стали придавать большое значение и более оперативно реагировать на их нарушение. Более заметно это было в тех обществах, в которых обострились классовые противоречия и государства возникли как результат антагонистических противоречий (Рим, Афины, Спарта и др.).

Является общепризнанным, что государство и право возникли одновременно, образуя единое целое - политический строй общества. Будучи сторонами этого целого, они, как противоположности, не могут существовать друг без друга, находясь в единстве (т.е. образуя это целое) и борьбе (т.е. взаимополагая друг друга). Поэтому право не может существовать без государства, а государство - без права.

Исторический анализ возникновения государства и права показывает, что невозможно проследить период перехода от иных социальных норм к праву. Объясняется это скорее всего тем, что естественно-правовые и иные установления, которые фактически стали автономными и регулировали наиболее важные отношения, защита которых считалась первостепенной важности, государство закрепило позитивным правом. Насколько эти отношения были справедливыми, зависело от причин и условий, определивших возникновение различных государств. От справедливости мало что оставалось в тех государствах, которые возникли в результате классовой борьбы или путем установившейся военной диктатуры. Однако с самого начала государства возникли как правовые, если исходить из того, что они связывали свою деятельность с правом и осуществляли ее путем установления правопорядка.

Иное дело, что принимаемые нормативные акты носили большей частью неправовой характер, и даже те из них, которые можно было считать правовыми, должным образом не реализовывались. Для убедительности обратимся к отдельным высказываниям Аристотеля. Так, он писал: "…Надлежит рассмотреть и те из существующих государственных устройств, которыми, с одной стороны, пользуются некоторые государства, признаваемыми благоустроенными, … и кажутся хорошими" .

Немного далее читаем: "Государство создается не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо…" . И далее указывается на роль права в получении такого государства: "…Ни у кого не является сомнения в том, что самое лучшее будет предоставить власть и решение именно закону" . И таких высказываний, которые подтверждают, что неправовыми государства не мыслились, у этого мыслителя не мало .

Случалось, что правопорядок в условиях перехода от негосударственных отношений к государственным, как уже отмечалось, устанавливался еще не вполне правовыми методами, складывавшихся на основе обычаев, традиций, морали и т.д., и поддерживался институтами первобытной родоплеменной общности.

Свидетельств, подтверждающих сказанное, довольно много. Так, В.Г.Горский отмечает, что "в основе этих взглядов лежало понимание всего уклада жизни как установленного Богом миропорядка" . Конечно же, в соответствии с этим миропорядком создавался порядок в определенной общности - племени, союзе племен и т.п. Регулировался такой порядок до укрепления государства (в переходный период от первобытного общинно-родового или родоплеменного строя к государству) особой системой социальных норм доправового характера. Бывали случаи, когда право вынужденно уступало "неопределенному праву". Об этом, в частности, в Дигестах Юстиниана говорится, что "в начале нашего государства народ действовал без определенного закона, без определенного права, а все управлялось властью царей… По изгнанию царей все эти законы в силу закона трибунов потерял силу, и римский народ снова начал более пользоваться неопределенным правом и некоторым обычаем, чем изданным законом…" .

Итак, изначально государственные образования возникали совместно с "неопределенным правом", регулятивные и охранительные функции которого поддерживались, видимо, нарождающимися государственными образованиями и формирующимися новыми общественными отношениями. Все это приводило не только к изменению не только структуры общества, но и его интеллектуального качественного уровня, критериев ценностей. Можно предположить, что государство и право не просто возникали вместе, а взаимообусловливали свое движение к более совершенным формам. Их эмбриональные основы зародились в недрах трансформирующегося первобытного общества. Без новых нормативов государство не могло возникнуть и изначально функционировало на основе права, и в этом смысле его можно назвать правовым. Правовым в том понимании, что государство не может ни возникнуть, ни существовать без права, ибо право есть основа содержания государства. И свои основные функции государство реализует в соответствии с правовыми предписаниями.

С помощью права усиливаются защищенность человека, гарантии принципов "верховенство права", "взаимная ответственность личности и государства", "взаимосвязь государства и личности правом" и других в деятельности государства. И такой взгляд в некоторой степени аккумулируется с понятием об идентичности государства и права" Г.Кельзена или с учением Г.Еллинека о самоограничении государства собственным правом . Все это позволяет говорить о том, что государство можно изначально называть правовым. Таковым его представляли Платон, Аристотель и другие мыслители Древнего мира. Возможно, они считали, что с помощью права можно совершенствовать государство, поправлять его в пользу человека и т.п.

Позитивное право, образно говоря, - это кровеносные сосуды права, в которых совершает ритмичное, пульсирующее перемещение его содержание - естественное право. Конечно же, содержание права того начального периода, с позиции современного взгляда на права и свободы человека, является антиподом правового закона. Но такие понятия всегда относительны. Если Аристотель, например, положение рабов и женщин воспринимал как закономерное и оправданное, а в Швейцарии вплоть до 60-х гг. ХХ в. считалось демократичным ограничивать избирательное право женщин, то с позиции современных демократических критериев XXI в. подобные факты оцениваются как антидемократические.

Правовое государство - это социально-политический продукт людей. Оно не сможет развиваться в политическом отношении пассивным и малокультурным обществом, в котором общественное осуждение фактически бездействует. Правовое государство не может быть построено ударными темпами и в одной отдельно взятой стране. Его функциональные возможности могут быть достигнуты только эволюционным путем и системными мерами, а не вдруг и не сейчас. Ничего по-настоящему ценное никогда не создается быстро, ибо требует длительных усилий, или, выражаясь языком диалектики, определенных количественных изменений. Наглядный тому пример - длительный и тернистый путь развития самого человека.

Если речь идет об идеализированном правовом государстве, то следует согласиться с тем, что последовательная либеральная демократия (идеальное правовое государство или "либеральное государство") - это скорее утопия. Однако нередко свое неприятие правового государства стараются скрыть различными надуманными доводами, в основу которых положены отдельные спорные положения и реально имеющиеся противоречия и трудности. Только этим можно объяснить утверждение о том, что "в правовом государстве публичным интересом, который отстаивает правительство, должен быть интерес только общий. Противоправно выдавать за публичный интерес частные интересы…" . Противопоставление публичного и частного интереса есть искажение сути правового государства, одним из условий успешного функционирования которого служит гражданское общество. Отстаивая публичные интересы граждан, правовое государство тем самым защищает и их частные интересы. В дальнейшем мы будем иметь достаточно подтверждений сказанного.

Отдельные высокопоставленные чиновники не прочь правовое государство превратить в очередную недостижимую идею типа социализма-коммунизма. В неправовом государстве чиновник - властелин, а в правовом всего лишь управленец, менеджер. Кстати, возьмем на себя смелость утверждать, что коммунизм, исходя из критерия принадлежности средств производства и распределения материальных благ, - неизбежный период развития высокотехнологичного общества в постглобалистский период, где занято работой окажется весьма ограниченное число людей, ибо человеческий труд вытеснит чиповая робототехника нового поколения. Большая же часть людей будет занята заботами, целью которых станет преобразование биологической личности в личность интеллектуальной энергии. Но этот вопрос лежит за рамками нашей монографии. Не вполне разделяя категоричность утверждения Ф.Фукуямы о том, что "марксизм", "теория модернизации" или любая иная историческая теория, построенная в первую очередь на экономике, не может претендовать на полноту, если не будет учитывать тимотическую сторону души и борьбу за признание как один из глобальных двигателей истории" , следует отметить, что правовое государство - это надежда человека на признание его личностных достоинств, стремление к статусной самоидентификации.

Таким образом, мы исходим из того, что государство изначально подразумевалось правовым, ибо право есть его имманентная сущность. Просто до 1830 г. такое понятие еще не сформировалось. Но, как и любой объект, государство эволюционирует и постоянно совершенствуется. Поэтому следует говорить об уровне развития правового государства. Правовое государство не является некоей идеальной моделью, которую можно вдруг реализовать без учета условий и исторических особенностей. Правовое государство не есть идеализированное государство. Оно демократическое и социальное, для него характерны определенные признаки, принципы функционирования и своя система функций. Право для государства - сущностная основа, без которой оно не способно существовать ни в статике, ни тем более в динамике. В условиях трудностей, усугубляемых современной глобализацией, тем более.

Прочтение теории правового государства с учетом исторических этапов, периодов ее эволюции помогает понять, что правы те исследователи, которые указывают на наличие в ней трех основополагающих принципиальных положений или аспектов: 1) свобода человека и наиболее полное обеспечение его прав; 2) предельное ограничение (не во вред эффективности) государственной власти правом; 3) право как основа и содержание правового государства. Первый из них даже можно назвать целью теории правового государства и самого этого государства, хотя, как правильно отмечается в литературе, государство по собственной инициативе не станет ограничивать свои полномочия, однако третий аспект усиливает его правовые намерения, подталкивает к самоограничению.

Под влиянием трансформации государств, находящихся на острие вызовов глобализации, отдельные радикально мыслящие люди восклицают: "Федерация без будущего!". Но подавляющее большинство других с этим не согласно . В то же время надо признать, что у скептиков есть свои доводы. Например, в мире насчитывается всего лишь 26 федеративных государств, тогда как общее число государств перешагнуло за 207. Однако при этом не следует забывать, что эти федеративные государства состоят из 400 субъектов . Разумеется, актуальность рассмотрения проблем федерализма и субъектов федерации объясняется не только обострением противоречий в федеративных государствах или внушительной численностью субъектов. В период обострения противоречий, инициируемых свойствами признаков глобализации , приоритет принадлежит проблемам эффективного управления, правовой определённости взаимоотношений субъектов федерации между собой и с федерацией. Эти взаимоотношения могут и должны быть выстроены на основе принципов федерализма, которые имеют в большинстве государств конституционно-правовою основу.

Обостряет глобализация проблемы также и федеративного государства. Прежде чем говорить о правовых основах принципов федерализма, следует, прежде всего, рассмотреть саму его сущность и природу. Что же мы понимаем под федерализмом? Выяснилось, что имеются бесчисленные разночтения в содержании смысловой нагрузки этого понятия . В чем суть этих разночтений? Наверное, следует взять несколько устоявшихся определений и методом дедукции прийти к собственному выводу. Отдельные авторы отмечают, что по своей сути федерализм выражает меру свободы существования территориальных единиц государства при учёте их местных особенностей - национально-этнических и регионально-географических . В данном случае основой определения стали территориальные единицы, детерминированные местными национально-этническими и регионально-географическими особенностями, и обладающие определённой свободой.

Другие авторы приоритет отдают взаимоотношениям. Так, подчёркивается, что "в своей основе федерализм - это вопрос взаимоотношений. Он воплощается в конституциях и институтах, структурах и функциях, но, в конечном счете имеют значение именно взаимоотношения" . Есть определённое расхождение в признании субъектов этих взаимоотношений. Можно сказать, что существуют два базовых подхода к федерализму. Одни считают, что субъектами этих отношений являются государства, "стремящиеся к объединению" (И. Ильин), определённая совокупность социальных институтов. Или же, по-другому, "федерализм представляет собой определённый этап взаимоотношений между политическими образованиями различного уровня" .

Двигателем такого прогресса является государственная власть, для приведения в действие которой необходима политическая воля. Но в этих взаимоотношениях, формирующихся между элементами государственной системы, они оставались вторичными, "надстраивающимися" над личностным измерением федералистской идеи". Для других главным содержанием этих взаимоотношений является человек или, "человеческое содержание этого федерализма". Считается, что для американцев федерализм "является методом регулирования взаимоотношений свободных личностей" . Как пишет, например, Дуглас Вернэ, США можно считать "федеральной федерацией", потому что быть федералистом и быть либералом - это одно и то же. Эти концепции не останутся вне поля зрения, когда мы предпримем усилия по обоснованию собственной парадигмы о федерализме.

Иные исследователи рассматривают "федерализм как принцип, режим и форму государственного устройства" . В этих работах отмечается, что "федерализм как принцип обустройства ушел далеко за рамки применения только во внутригосударственных отношениях. Федерализм используется как средство совершенствования отношений между социальными негосударственными структурами, преобразования мира и слияния государств и их территорий в единое гармоничное сообщество" . Нашей целью является изучение федерализма с позиции изначального его назначения, т.е. не выходя за пределы государственного устройства -федерации.

Возможно, в силу веяния процесса глобализации, многие авторы при обсуждении данной проблемы вытесняют ее за пределы государственной границы. Они подчеркивают: "Суть федерализма как путь к объединению в мирное и гармоничное сообщество людей на всех уровнях территориальной организации государственной и общественной власти выдвигается сегодня в качестве ключевой идеи при анализе перспектив и тенденций развития общественных, межгосударственных отношений, поиске путей их совершенствования" . При этом делается ссылка на авторитет одного из идеологов федерализма Даниила Елизарова: "Федеративные отношения по своей природе есть отношение характера связи между людьми, их стремления к единению, приобщенности к идеям единства мира, божественного договора и гражданского согласия" . При этом его сторонники считают, что в этом смысле федерализм "рассматривается не только как определённая структура государственных органов и их иерархии, но и как постоянный процесс улаживания отношений между центральным правительством и составными частями федерации" .

Отдельные авторы проявляют пристальный интерес к электоральному федерализму, предполагающий "наряду с обеспечением единства принципиальных основ избирательной системы Российской Федерации наличие у субъектов Федерации существенных возможностей автономно (самостоятельно) решать на своей территории вопросы организации и проведения выборов" . На основе данного вывода и анализа всего сказанного о федерализме видно, что речь идёт не о федерализме, а об одной из его основных черт - "электоральном федерализме". Уверенность в верности такого вывода усиливается, когда автор продолжает: "Вместе с тем предпринимаемые в последние время усилия по укреплению вертикали государственной власти и складывающаяся в стране электорально-правовая практика свидетельствуют, что адекватное сочетание федерализма и выборов испытывает значительные затруднения, следствием которых является очевидное усиление федерального центра в ущерб самостоятельности регионов в сфере избирательных отношений" . Итак, речь идет о трудности обеспечения выборов при присутствии определенных противоречий в теории и практике федерализма.

Однако на этом терзания по поводу сущности федерализма не заканчиваются. Узнаем еще об исполнительном федерализме, о котором, как поясняют приверженцы данной парадигмы федерализма в унисон канадской интерпретации, можно сказать, что "это совокупность конституционно-правовых норм и практик, обеспечивающих согласование публичных территориальных интересов, выражаемых правительствами федерального и регионального уровней в условиях дуалистической модели разделения как законодательных, так и исполнительных полномочий между федерацией и ее субъектами" .

Одним словом, чем шире охват источников, тем больше многоликих федерализмов. Происходит то же самое, что с понятиями демократии, суверенитета государства и другими институтами, так или иначе связанных с государством. На волне глобализации появились конкурентный, кооперативный, договорной и другие виды федерализма.

Автор не ставил перед собой задачу критической оценки различных концепций федерализма. Но у него не было возможности уклониться, во-первых, от того, чтобы не напомнить читателю о различных взглядах на федерализм, во-вторых, автору самому необходимо было разобраться в этих понятиях федерализма, в-третьих, и видимо, это главное, автору надо было ясно обозначить свою позицию в понимании федерализма.

"Формально-юридический образ федерализма необходим лишь для того, чтобы, как верно отмечает М.Н. Марченко, четко разглядеть в реальной жизни, в практике действительно его облик, решить вопрос о том, существует он в той или иной стране как явление фактическое, реальное или как формально декларируемое" . Проделанная нами работа позволяет сказать, что федерации имеют место быть, но о федерализме бытуют весьма разрозненные представления.

Казалось бы, настала пора представить свое видение "образа федерализма". Однако есть вопрос о равновеликости, равнозначности понятий "федерализм" и "федерация". Сторонники одного из так называемого метаюридического подхода понимают природу государства-федерации как социально-государственную систему с двумя уровнями управления, где каждому уровню гарантируется автономия в одной или во всех сферах деятельности в пределах их властных полномочий. Федерации также характерны все признаки правового государства, в том числе и принцип разделения властей .

Есть теоретическое направление, которое объясняет особенности федеративных отношений посредством понятия "участие". Согласно данному понятию существенным признаком федеративного государства является участие территорий "в образовании национальной воли", но при этом единство суверенной остается лишь центральная власть. Так, в свое время Х. Борель подчеркивал, что "так как суверенным государством является федеративное государство, то частные государства, из которых оно состоит, не государства в юридическом смысле слова. Называют ли их кантонами, штатами или провинциями, они не представляют верховного характера, который требуется правом для государства" .

Суверенитет федерации по отношению к территориям признается многими учеными и политиками , хотя и есть те, кто по этому вопросу имеет иное мнение . Компаративистика вполне позволяет согласиться с утверждением тех, кто считает, что "моделью федерации является федерализм, и в этой связи можно говорить лишь об особенностях федераций, но никак не о моделях федерализма" . Отсюда можно предположить, что могут быть доктрина, концепция или парадигма федерализма, но не модель, потому, что модели федерации строятся на основе учения федерализма. Итак, приходим к выводу, что федерация - конкретная форма проявления федерализма, которое является содержанием первой. Итак, федеративное государство в своей целостности есть федерация, которая характеризуется определёнными чертами федерализма, отличаясь методами, средствами и демократизмом их выражения.

Федерализму, исходя из значительной части нашего исследования, характерны следующие черты: наличие консолидирующих усилий; направленность на урегулирование противоречий между самими частями, этими частями и федеральным центром; присутствие принципов правового государства (верховенство права, конституции, разделение властей, взаимная ответственность личности и государства и другие), существенное значение избирательной системы и особенности прохождения выборов, двухуровневое государственное управление институтов, двухуровневость её правовой системы, демократический режим функционирования институтов гражданского общества и правового государства. Вся эта структурно-функциональная система в динамике и есть федерализм. Государство-обладатель этих черт и будет федерацией или федеративным государством. При этом не обязательно, чтобы оно обладало исчерпывающими чертами федерализма.

Особое внимание следует обратить на то, что среди характеристик федерализма есть ключевые, которые проводят границу между федерализмом и унитаризмом. Таким отличительным признаком является то, что федерализм предполагает не просто наличие суверенных или территориальных образований, а то, что федерация состоит из самостоятельных субъектов, которые, обладая широкими полномочиями, остаются в пределах государственного суверенитета, который принадлежит всей федерации. Это справедливо и потому, что носителем власти является весь народ. Разумеется, главным являются отношения между людьми, а не его частями. Но эти части и возникли в интересах выстраивания человеческих отношений, т.е. на основе унитарного государства выстраивание отношений без разрушительных противоречий не получается. Именно субъекты федерации должны демонстрировать, снимать одни противоречия, ослаблять другие и самое главное - устранять причины возникновения многих из них в перспективе.

Каковы же характерные черты самих субъектов федерации и их взаимосвязей с позиции мировой теории и практики? В основном они хорошо рассмотрены в последний период и нам остаётся синтезировать их применительно к цели данного исследования. Прежде всего, заглянем в далекое прошлое (федерации от Шумера и до наших дней) и выясним, были ли там известны только полисные унитарные государства, можно сказать, государства-поселения, и каковы были взаимоотношения между ними. Экскурс в прошлое даёт все основания считать, что федерации и конфедерации были хорошо известны 4-5 тысяч лет до н.э. Мы узнаём не только то, что страна Шумер в 3-м тысячелетии до н.э. состояла из дюжины городов-государств…" , окружённых прилегающими деревнями и поселениями, но и о том, что города-государства имели некие федеративные и конфедеративные отношения между собой как результат формирования государства, распада империй или консолидации усилий в силу необходимости обеспечить защиту собственной независимости или другого, более слабого государства от угрозы со стороны более могущественного государства-города . В последующем конфедерации и федерации прошли тысячелетний путь развития. Революции и социальные катастрофы (передел мира, закономерно повторяющийся на каждом этапе развития глобализации) определили настоящее этих сложных государств.

Оптимальное число субъектов еще никто не определил, хотя попытки также имели место . Попытка дать численность оптимального населения благополучного государства и размера его территории была у Аристотеля . Как известно, с элинистского периода количество частей федеративного государство колебалось. Причины, детерминирующие состав и численность субъектов, могут быть разные: исторические, политические, географические, национальный или этнический состав населения. Поэтому и встречаются федерации с различным количеством субъектов. От двух (государство Карибского бассейна - Федерация Сент-Китс и Невис - 2, Швейцария - 23, Индия - 30, Мексиканские Соединённые Штаты - 31) до 50 (Соединённые Штаты Америки) и более (Российская Федерация - 83). И по масштабам территорий, и по экономической мощи они разные, как и сами федеративные государства. Например, Орловскую область не сравнишь с Краснодарским или Красноярским краями, как и Калифорнию, которая по своей экономической мощи в мире занимает шестое место, с такими штатами как Арканзас или Мичиган.

Считается, что федеративные государства могут быть дуалистическими, кооперативными, симметричными и ассиметричными и построенные на национальной основе или сочетающие в себе территориально-экономические и исторические и национальные факторы. Наверное, не территории, на которых располагаются субъекты, является отличительной чертой федерации, а субъекты, благодаря которым эти территории имеют место быть. Поэтому, думается, правильнее говорить не о территориальных субъектах, а о субъектах, которые сочетают в себе исторические, географические, политические, культурные, национальные и другие факторы, и субъекты, возникшие с преимущественным учётом национального фактора.

Национальный фактор присутствует также в Архангельской, Владимирской, Московской, Орловской и в других областях, Краснодарском, Красноярском и других краях. Во-первых, наверное, никто не будет возражать, что русские - это одна из великих наций, во-вторых, во многих таких субъектах национальный фактор актуализируют и другие нации, в-третьих даже в национальных республиках доминирующим является не столько национальный фактор, сколько экономический и политический. В крайнем случае, не национальный фактор "взрывоопасен". Дестабилизирующую ситуацию создают экономические, политические противоречия и удручающий правовой нигилизм.

Данный фактор не является угрожающим пороком, если очень не захотеть, чтобы он таковым стал. Не является таковым и так называемое "наделение республик статусом государств" . Если имеется в виду ч. 2 ст. 5, в которой указано, что республика (государство) имеет свою конституцию и законодательство, то это не дает оснований для каких-либо опасений. Во-первых, трактовка "государство" никак не вытекает ни из 1-й, ни из других частей данной статьи. Во-вторых, такая интерпретация не находит подтверждения в ст. 65, 66, 67, 72, 73, 76, 77, которые фактически определяют статус субъектов Российской Федерации. Кстати, в части 2-й ст. 5-й не определяется статус республики как государства, а говорится, что она имеет конституцию и законодательство. Появление же в скобках слова "государство" в этой части данной статьи, прежде всего, объясняется не столько решением юридической задачи, сколько желанием ослабить мелочные политические страсти и погасить непомерные амбиции и больное воображение одних и удовлетворить безмерные порывы либерализма некоторых фигур, культивировавших себя в начале 90-х годов в федеральном центре идеологами либерализма.

Итак, федерализм на длительном этапе своего развития претерпевал определённую эволюцию, сохраняя основополагающие свои принципы самостоятельности субъектов, наделённых широкими полномочиями, при непременном условии принадлежности суверенитета лишь федерации и соблюдении модернизированных принципов субсидиарности и пропорциональности в отношениях центра, регионов и муниципалитетов . Особенности развития федерации и ее субъектов таят в себе и сложности, и уникальность федеративного устройства России. И они с большой научной аргументацией раскрыты И.А. Конюховой, М.Н. Марченко, И.А. Умновой и другими.

Организация политико-правовой жизни в субъектах имеет важное значение для любого федеративного государства, а для Российской Федерации, в силу ее сложности, неоднородности и многочисленности, в особенности. Рассматривая методологические аспекты познания российских конституций, М.Н. Марченко обращает внимание на то, что "неоправданно стремление к максимальному" урегулированию всех более или менее значимых в социальном плане отношений на федеральном уровне, тогда как многие из них, не имеющие прямой связи с общегосударственными проблемами, гораздо эффективнее было бы регулировать на региональном уровне - на уровне субъектов Федерации. Подобная практика имеет место, в частности, в США, где основной акцент в решении такого рода проблем переносится на уровень штатов . Этому неизбежно придётся научиться и нам, ибо как не раз подчёркивалось известными российскими политиками и учеными, успех развития Российской Федерации будет зависеть от эффективной экономической, социальной, правовой и культурной политики в её субъектах. Одним словом, процветание России зависит от благополучия её субъектов. Уместно вспомнить, что когда М.В. Ломоносов говорил о том, что богатство России будет прирастать Сибирью, то имелось в виду именно это.

Своеобразие Российской Федерации связано с несколькими обстоятельствами. Прежде всего, это наличие субъектов, в основу создания которых заложен исторически подтверждённый факт наличия политических образований или компактного проживания различных наций и народностей на определённой территории, объединённых родоплеменными связями. В последующем они стали политико-территориальными единицами разного уровня правового статуса.

Определённые свои исторические, экономические, культурные, традиционные и иные особенности имеют и другие субъекты. Например, Псковская область по этим показателям отличается от Ростовской области, а Вологодская - от Тверской или Новгородской. Наиболее заметно проявляют себя экономические противоречия, следствием которых большей частью являются политические противоречия. Однако политические противоречия в немалой степени несут в себе и человеческий фактор. Особенно наглядно это проявляется в период кризиса, господства олигархического режима или всплеска расцвета общества, эйфории благополучия. Однако экономический уровень развития не является панацеей от всех бед. Важное значение имеют для относительно успешного развития общества его исторические корни и особенности эволюции на различных этапах политических институтов и системы обеспечения прав и свобод человека. Уровень общей и правой культуры, характер проявления человеческого фактора имеют немалое значение в судьбе общества и каждого человека, связывающего свои надежды на лучшую перспективу с правовым государством и гражданским обществом.

В федеративном государстве сложности связаны, прежде всего, с экономической разновеликостью субъектов и исторической нестандартностью их развития, что в разной степени влияет на состояние общей, правой культуры, состояние правового нигилизма, разночтение в оценке отдельных ценностей.

В Российской Федерации все эти своеобразия усугубляются национальными и религиозными различиями, которые не удалось удержать в пределах культурного и толерантного общения. Национальные и религиозные факторы определённые политические силы, с явно выраженными криминальными чертами, с религиозной и культурной плоскости перемещают в политическое пространство, отравляя межличностные отношения граждан единого государства, исторически, несколько веков совместно делавших историю своей страны. Разнородные конфессии в России всегда со существовали достаточно мирно и гармонично. Но до тех пор, пока их не втягивали в грязные политические комбинации, а это, к сожалению, случается нередко .

В наше время, используя особенности процесса глобализации, наметились попытки сделать религию не просто фактором политики, но её доминантой. Комментируя заявление Хомейни в связи с "Сатанинскими стихами" С. Ружди, Э. Тоффлер поясняет, что "в действительности Хомейни объявил, что "суверенные" государства вовсе не суверенны, что они подлежат власти высшего сюзерена, шиитской церкви, и границы этой власти определяет он, Хомейни. Что религия или церковь (мечеть) имеет права, стоящие выше прав государства" . (Кстати, власть Каддафи - лидера ливийской революции фактически построена по этому принципу).

Сегодня мы наблюдаем попытку следовать одному из давно сформулированных Н.А. Бердяевым решений "дуализма знания и веры" Попытку следовать по такому пути демонстрируют религиозные иерархи у нас в Российской Федерации. В ряде государств продвигается другой, модифицированный вариант: верховенство религии, не отрицая при этом допустимость вкушать плоды знания (Иран, Великобритания, Пакистан, Ватикан, Саудовская Аравия, Израиль и др.).

К сожалению, мы имеем дело с тем, что не раз Н.А. Бердяевым подчёркивалось: "Спор ведётся в плоскости, в которой исчезает религиозная проблема свободы и остаётся лишь политическое озлобление... Свобода религиозная, свобода совести не есть право. В подобной постановке вопроса нет ничего религиозного, это политический вопрос" . Примером этого является стремление "Вселенской Церкви", трансформируясь в мировую религию, держать под контролем дерзновения так называемого Мирового Синдиката или тайного мирового правительства. Как известно, первая карта Мирового правительства была разыграна в Лондоне в 1952 году всемирной ассоциацией "Парламентарии за мировое правительство". "Мир был разделён на восемь зон и 51 регион. Миром должен управлять Мировой директор" . Передел произошел по инициативе Римского клуба (за спиной которого стояли Бильденбергский клуб и Комитет трехсот) в 1973 году. На этот раз мир был разделён на 10 политико-экономических регионов или зон, которые назвали "царствами" в память о 10 царствах Атлантиды, описанных Платоном, которого столь почитают масоны" .

В начале XXI века религия демонстрирует симптомы претензий на овладение универсальным мышлением, последствием которого должно стать право доминировать над светской властью. В некоторой степени это и есть попытки возвращения к периоду фараонов без фараонов, но к выбору между двумя Новыми мировыми порядками - "один, связанный с революционным образом Люцифера, а другой - с духовным образом Христа" . Во втором случае ожидается, что "новый мировой порядок Христа... примет и обнимет ислам, очищенный от терроризма и глобализма" При этом считается, что человечество будет жить в мире, забыв о войнах, голоде, болезнях. Весь вопрос состоит в том, "смогут ли лидеры Нового мирового порядка создать рай Христа на Земле? Это и есть основной вопрос XXI века" . Итак, все зависит от максимального удаления Мирового правительства от Синдиката и максимального его сближения с христианством, который обнимет "очищенный" ислам, синтезируясь в единую мировую религию и стремясь, чтобы духовной основой мирового правительства стала мировая религия, олицетворяющая великий свет, т.е. связь человека с создателем самой Вселенной.

Таким образом, мы видим, что теория универсализации мира не обязательно предполагает столкновение цивилизаций, хотя однозначно с неприятием смотрит на суверенитет государства, считая его уходящим, отживающим и оппозиционным к новому с надгосударственным иерархом миропорядку понятием. В частности по этому поводу пишут, что изменённая Россия видится "как разорванная сеть институтов, что в целом подрывает практику политического суверенитета" , т.е. суверенитета государственного.

В связи с этим должен подчеркнуть в очередной раз , что без суверенитета государства не бывает. Суверенитет или есть, или его нет. Так было со времён Вестфальской системы. Изменение суверенитета приводит к трансформации государства, которое уже таковым быть не может. В этом случае действительно приходится иметь дело с некой "сетевой" организацией, а не с государством. Должен подчеркнуть, что "сетевое" государство - это даже не конфедерация, как полагают иные авторы .Утверждение о том, что субъекты федеративного государства имеют суверенитет, и есть стремление размыть разницу между федерацией и конфедерацией, а затем увести его в свои удушающие "сети". Последнее в условиях разгара вызовов глобализации и иных обстоятельствах, о которых мы скажем чуть позже, теоретически ошибочно и практически вредно. Это же означает, что субъекты федерации должны бы рассматриваться не столько как составные части федеративного государства, сколько как нового миропорядка. Так хотелось бы многим тем, кто считает, что в период глобализации и универсализма государственность и федерализм исчерпали идейный и организационный потенциал. Однако это не так. Все формы государства - и унитарные, и федеративные и конфедеративные - не утратили свои жизненные силы. Вполне ожидаемо, что появятся смешанные федерации, которые будут сочетать в себе элементы федерации и конфедерации. К примеру, такими можно считать Европейский Союз, рождающееся в муках Союзное государство России и Белоруссии и другие.

В истории России, как мы уже отмечали, всегда проявляли себя федеративные начала. Тому примером может служить особый статус разнообразия форм правления бухарского ханства (позже эмирата), Королевства Польского, Великого княжества Финляндского, Лифляндской, Эстляндской, Выборгской губерний. Даже освобождение крестьян на ряде таких территорий произошло раньше, чем в целом в Российской империи. Так, соответствующее положение об освобождении остзейских крестьян было принято в 1816г., такие же положения были утверждены в Курляндии (1817 г.), в Лифляндии (1819 г.). Так что федеративные формы в Российской империи были известны и до свержения монархии. Царское самодержавие, если допустимо так сказать, практиковало элементы монархической имперской федерации. Традиции федерации с учётом мировой и отечественной практики нашли продолжение и в постсоветский период, обеспечивая модернизацию российской системы управления таким образом, чтобы, сохраняя принципы федерализма, она была ориентирована на динамичное развитие.

Исходя из рассмотренной концепции федерализма в России, подчеркнем, что особенность и уникальность её федеративного устройства продуцируют: 1) наличие национальных субъектов, отличающихся не только национальным составом населения, но и его культурными и религиозными особенностями; 2) присутствие культурных образований в составе территориальных русских субъектов, что создаёт определённые трудности и сложности в обеспечении толерантности прав и свобод человека в духе Конституции Российской Федерации; 3) в силу территориальных масштабов страны, исторических и политических условий, особенности формирования экономической карты Российская Федерация закономерно состоит из асимметричных по территории, экономической мощи, энергетическим ресурсам, культурного и политического потенциала субъектов; 4) неодинаковы они по своей привлекательности для инвесторов, политической и правовой зрелости населения, адекватно реагировать на вызовы глобализации; 5) отличаются они по своим потенциальным возможностям освоить современные информационные и нано технологии; 6) в структурно-функциональном и правовом плане остаются составными частями Федерации с надсубъектными федеральными округами; 7) кардинально отличаются они и по уровням запущенности экологической обстановки. Все эти различия во многом определяют состояние и перспективы дальнейшего развития каждого субъекта и всей Федерации. От уровня их экономического, культурного развития, способности к динамичному развитию в условиях господства принципа верховенства права, без преувеличения, зависит будущее всей России.

Важно и необходимо сглаживать ассиметричность субъектов Федерации. Однако такую самоцель, видимо, ставить не следует, тем более что они останутся тщетными. Не сможет, например, Орловская область сравняться по своей экономической мощи с Краснодарским краем, как по истории литературы вторая не может сравниться с первой. А вот делиться результатами возможностей следует, что будет способствовать их взаимному обогащению и ускорению эволюции каждого из них. То же самое мы увидим и в США. Штат Калифорния, экономическая мощь которой, как уже говорилось, составляет 6-ю часть мировой экономики, даже при большом желании не сможет подтянуть показатель штата Техас до своего уровня. Но данное обстоятельство не освобождает федеральные власти от обязательной целевой программы обеспечения достойной жизни каждому человеку в любом субъекте государства. Такая цель становится особенно актуальной в условиях глобализации, ибо её вызовы так или иначе ставят под угрозу государственность и будущее человека.

Тенденции развития федеративных государств в период глобализации и в постглобалистский период зависят от многих обстоятельств. Прежде всего, от характера и ускорения развития инновационных технологий, масштабов и последствий экологической, экономической, политической, военной и террористической угроз. С полным основанием можно подчеркнуть, что государства, модернизируясь, сохранят себя в период глобализации и на определённом этапе постглобалистского периода. Не наблюдается и не ожидается ни внутренних, ни внешних условий для отмирания государства или его трансформации в некое "сетевое". Но это никак не означает отсутствие социальных условий (слабого среднего класса, части населения, живущей за чертой бедности, правовой нигилизм и др.), детерминирущих неправомерное поведение (негативный правопорядок) и рост все более омолаживающейся преступности. Не могут все еще без государственного содействия решаться задачи национальной безопасности, реализовываться основные национальные проекты (образования, жилищного строительства, здравоохранения, сельского хозяйства, демографии и культуры и, наконец, противодействия правовому нигилизму). Без участия государства не разрешимы экономические, экологические и технологические проблемы, тем более в условиях перманентного мирового экономического кризиса и бесконечных ожидаемых вызовов глобализации. К тому же не так уж безоблачны и гармоничны межгосударственные или межрегиональные отношения, чтобы свою безопасность доверить негосударственным организациям или интегрированным интересам незрелого гражданского общества.

И, наконец, долог еще период перерастания современного государства в правовое. Конституционное или правовое государство может материализоваться только при развитом гражданском обществе, способное взять на себя ответственность решать все те задачи, которые в наше время все еще может решать только государство. Если по другому сказать, должен наступить период всемирных, точнее, глобальных сетевых гражданских связей и отношений. И то, видимо, не обойтись без доминирующих межзональных и мирового интересов, т.е. сигнальных импульсов дозирования динамизма в национальных и мировых конвергенционных потоках. На это способно только государство, другого социального института, способного его выполнить, в перспективе не видно.

Надо сказать также, что социальные сетевые связи возможны только тогда, когда интересы личности из государственной сферы переместятся в лоно гражданского общества, находя там более полное удовлетворение своих осознанных потребностей. И следует отметить, что это будет период господства тофлеровской "Третьей волны" и прогрессирующей метаморфозы власти, ведущей к закату государства и к возникновению Всемирной организации нового типа с собственными исходными элементами , которое будет восходить навстречу зареве заката государства. Но это не имеет ничего общего с паническими предсказаниями О. Шпенглера о закате Европы , или восторгом сторонников наднациональных структур, которые, если и будут, могут быть в XXI в. только межгосударственными.

Конечно же, в сегодняшней Европе "фаустовской картины души" в первозданном виде уже не существует, но она есть, хотя надо согласиться с утверждением О.Шпенглера о том, что надежда "получить "точное знание" об извечно таинственной душе - бессмысленность" . Она не угасла, хотя уже иная, но и Европа и Мир давно другие. Состояние души в определённой степени отражается в культуре. Однако по её содержательной оценке невозможно постичь душу. Но с полным основанием можно сказать, что от состояния общей культуры общества и каждого его члена зависит уровень правовой культуры, душевная комфортность. Правовая же культура, как известно, является условием построения правового государства. А это еще не произошло и, к сожалению, произойдёт не так скоро. Так что у государства впереди еще долгий эволюционный путь по восходящей и по горизонтали. Закат не близок.

Относительное представление об эволюционном процессе федеративного государства в условиях глобализации у нас сложилось. Не сосредотачиваясь на сравнительном анализе перспектив унитарного и федеративного государств, опираясь на результаты исследования теории федерализма и самого федеративного государства, можно дать последнему достаточно оптимистический прогноз. Допустимо даже предположить, что в условиях глобализации государства будут все больше тяготеть к федеративным началам и к смешанным союзам. Для Российской Федерации его государственное устройство является наиболее предпочтительной. Его жизнестойкость проверена исторической практикой и десятилетиями противостояния вызовам глобализации. Федеративная государственность для России является наиболее перспективной.

На тысячелетнем историческом пути развития российского государства испытаний, как известно, порой жесточайших было немало. Искажений в исторической литературе при их объяснении тоже хватает. К этому приложили руку (вернее, наверное, перо) даже известные и заслуживающие уважения историки, среди которых А.М. Карамзин, В.О. Ключевский, С.М. Соловьев и другие, доходящие нередко да изощренных фальсификаций. Причины здесь различные: от добросовестных научных заблуждений и до банального желания быть угодным власти или определенной категории почитателей.

Не перевелись они и в наше время. О таких неистовых исторических ядерщиках-неисториках Г.В. Носовском, А.Т. Фоменко я лучше промолчу. Речь идет об историках с научной степенью или высокими званиями и без таковых. И здесь надо согласиться, с позицией А.Б. Горянина , которому, думаю, в свою очередь следует остерегаться того, что бы здоровые оптимизм и патриотизм не обросли мхом миража историей вечного успеха.

Интеграционные процессы глобализации предполагают самодостаточную централизацию, но не унитаризм. Как уже отмечалось, различные показатели (территориальные, экономические, национальные, конфессиональные и др.) не дают оснований для неоунитарных предпочтений. Современные технологии, особенно информационные, нано технологии, технологии последующих поколений, возникнув на основе совершенно иных энергий (световой, магнитной, мыслительно-преобразующей), продуцируют предположения о все большей дифференциации больших государств на федеративные образования. Сегодняшнее стремление к сокращению субъектов федерации натолкнется на объективный процесс модернизации большей части системы государственного управления на основе инновационных технологий.

Вернуться к структуре сайта